Контрольная работа: Истина как центральная проблема познания

Контрольная работа: Истина как центральная проблема познания

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Уральский Государственный Экономический Университет»

Центр дистанционного образования

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

по дисциплине: « Философия »

на тему (вариант):

«Истина как центральная проблема познания»

Исполнитель:

студент группы: ФК-08 СР

Корнилова

Анастасия Алексеевна

Преподаватель:

__________________________

(Фамилия, имя, отчество преподавателя)

_____________

(подпись)

Екатеринбург 2009 г.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

1.         Представление об истине и ее критериях в истории философии

1.1.     Классическая концепция истины

1.2.     Когерентная концепция истины

1.3.     Прагматическая концепция истины

1.4.     Семантическая теория истины Тарского

1.5.     Критерии истины

2.         Основные характеристики истины: объективность, противоречивость, процессуальность, конкретность, истина абсолютная и относительная. Истина, ложь, заблуждение

2.1      Объективность истины. Истина абсолютная и относительная

2.2      Процессуальность истины, как важнейшее свойство истины

2.3      Истина, заблуждение и ложь

2.4.     Конкретность истины

2.5.     Противоречивый характер истины

3.         Истина, ценность и оценка

Заключение

Список используемой литературы

ВВЕДЕНИЕ

Учение об истине – центральная проблема теории познания. Традиционно она решается через представления об истине и заблуждении. Достаточно подумать над словами Рабиндраната Тагора: «Если ты закроешь свою дверь для всех заблуждений, то и истина останется снаружи»[1].

Обычно истину определяют как соответствие знания объекту, как информацию, получаемую посредством чувственного или интеллектуального его постижения. И уже в ощущении содержатся зачатки противоположности истины и заблуждения, где субъективное еще неотделимо от объективного. Человек заблуждается, когда он ищет, а всякий поиск предполагает известную свободу действий. В ощущениях и восприятиях такой свободы нет, поскольку они являются результатом непосредственного взаимодействия органов чувств с вещами. Тем не менее термин «истинность» как синоним термина «адекватность» правомерно употреблять при характеристике содержания ощущений, соответствующего объективной реальности.

До известной степени подразделить субъективное и объективное уже можно в представлениях. Но только в мышлении объективное может быть отдалено от субъективного, а тем самым истина от заблуждения. Для того чтобы отделить в понятии ложное от истинного, надо это понятие сопоставить с другими. Поэтому, строго говоря, только суждение, в котором связаны между собой понятия, может быть полностью ложным или полностью истинным, то есть концентрировать в себе ту или иную сторону противоположности. Вот почему подчас высказывается мнение, что теория истины ограничивается областью суждений и умозаключений. Эта мысль страдает односторонностью. Дело в том, что понятия истинности и ложности применимы к идеальным образам как на чувственной, так и на рациональной ступени познания. Но именно благодаря связи всех форм познания с суждением мы получаем возможность оценить соотношение истинного и ложного в понятиях, а затем и в представлениях, восприятиях, ощущениях.

Цель данной контрольной работы – изучить истину, как центральную проблему познания.

Для реализации поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1)         Обобщить и проанализировать научную литературу по данному вопросу

2)         Раскрыть сущность истины, обозначив ее критерии в истории философии

3)         Обозначить основные характеристики истины

4)         Проанализировать связь между истиной, ценностью и оценкой

1. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ОБ ИСТИНЕ И ЕЕ КРИТЕРИЯХ В ИСТОРИИ ФИЛОСОФИИ

Понятие истины является ведущей в философии названия. Все проблемы философии теории познания касаются либо средств и путей достижения истины, либо форм ее реализации, структуры познавательных отношений и т.п.

Понятие истины относится к важнейшим в общей системе мировоззренческих проблем. Оно находится в одном ряду с такими понятиями, как «справедливость», «добро», «смысл жизни». Проблема истины, как и проблема смены теории, не такая уже тривиальная, как может показаться с первого взгляда. В этом можно убедиться, вспомнив атомистическую концепцию Демокрита и ее судьбу. Ее главное положение: «Все тела состоят из атомов. Атомы неделимы» является ли с позиции науки нашего времени истиной или заблуждением? Если считать ее заблуждением, то не будет ли это субъективизмом?

Как может какая-либо концепция, подтвердившая свою истинность, на практике оказаться ложной? В этом случае мы придем к признанию того, что сегодняшняя теория (теории) – социологические, биологические, физические, философские – только «сегодня» истинные, а через 100-300 лет будут уже заблуждениями? Альтернативное утверждение, что концепция Демокрита есть заблуждение – тоже приходиться отбросить. Итак, атомистическая концепция античного мира, атомистическая концепция XVII-XVIII вв. не истина и не заблуждение.

1.1      Классическая концепция истины

Концепция, согласно которой, истина – есть соответствие мыслей действительности, называется классической. Она является древнейшей из всех концепций истины. Именно с нее начинается теоретическое исследование истины. Классическая концепция всегда стояла ближе к материальному, чем к идеальному. Лишь в рамках материализма она получила свое полное развитие.

Центральным понятием классической концепции является понятие соответствия мыслей действительности. Когда говорят о том, что мысль соответствует действительности, имеют в виду следующие: то, что утверждается мыслью, действительно имеет место. Понятие соответствия совпадает с понятием «воспроизведение», «адекватность».

Другое важное понятие классической концепции – понятие действительности, или реальности. Когда познание ориентировано на внешний мир, то это понятие отождествляется с понятием объективного мира. Однако в контексте теории истины такая трактовка действительно является все же узкой. Эта концепция претендует на универсальность, на принятие понятие истины не только к мыслям, обращенным к объективному миру, но и к мыслям, относящимся к объектам любой природы, в том числе и к мысленным объектам.

В любом ли случае, мысль, соответствующая действительности, может быть квалифицирована как истина? Здесь существенное значение имеет то, что представляет собой мысль с точки зрения своей логической формы. Понятия: атом водорода, и подобные. В логическом плане они – суть понятия. Первое существует в реальном мире, второе – нет. В последнем случае понятие не имеет объективного содержания, однако эта логическая форма в любом случае лишена истинного значения. В логической литературе почти общепринято считать, что носителями истинного значения могут быть суждения или высказывания, представленные повествовательными предложениями.

В зарубежной философской и логической литературе, иногда проводится различие между просто повествовательными предложениями и утверждениями. Некоторые авторы считают, что истина связана не с любыми повествовательными предложениями, а только с теми, которые имеют характер утверждений.

Но не все утверждения с точки зрения классической концепции являются носителями истинных значений. Так же существует класс утверждений, которые не являются ни истинными, ни ложными. Обычно в классической концепции в качестве истины принимаются только такие предложения, которые являются описательными (дескрентивными). Предложения, не являющиеся дескрептивными, считаются лишенными истинного значения.

Эта концепция столкнулась с целым рядом проблем:

а) Проблема природы, познаваемой реальности.

Человек в своем познании непосредственно имеет дело не с объективным миром «самим по себе», а в том его виде как он (мир) чувственно воспринимается и концептуально осмысливается. Факты, которым соответствует истинное знание и которые определяются как то, что имеет место, является элементами необъективного, чувственно воспринято и концептуально осмысленного мира.

Такая ситуация создает определенные трудности. Согласно корреспондентской теории истины, факты являются независящими от мышления предпосылками истины, которым должны соответствовать убеждения, если они истинны. Но факты не являются не зависящими от мышления и не могут быть таковыми, ибо они несут концептуальную нагрузку.

б) Проблема характера. Соответствие мыслей реальности.

Классическая концепция истины рассматривает это соответствие как простое копирование реальности мыслями. Это соответствие сопряжено с целым рядом конвекций, соглашений. Так Д. Хэшлин пишет: «Часто говорят, что корреспондентская теория не может быть даже основной для оценки некоторого положения, как истинного. Ибо данная теория предполагает, что существует простое отношение между языками и миром, что утверждения являются копиями мира. Язык, в действительности, не похож на эту копию, поэтому данная теория ошибочна»[2].

в) Проблема критерия истины.

Если человек непосредственно контактирует не с миром «в себе», а чувственно – воспринятым и концептуализированным миром, то спрашивается: каким образом он может проверить, соответствуют ли его утверждения действительности? Если соответствие или несоответствие индивидуальных, частных утверждений «обозримо» для исследователя, то этого нельзя сказать об универсальных высказываниях. Универсальность предложения создает трудности для ее проверки.

Классическая концепция в любой действительности приводит к логическому противоречию, получившему название «парадокс лжеца». Согласно классической концепции, истина представляет собой соответствие утверждения некоторому референту. Однако она не ограничивает выбор референтов высказываний. Референтом данного высказывания может быть само это высказывание.

«Парадокс лжеца» является парадоксом классической концепции истины. Он был воспринят некоторыми философами, как свидетельство ее логической противоречивости.

1.2      Когерентная концепция истины

Существуют два варианта когерентной теории истины. Один из них вводит новое понятие истины, как когерентности знаний, которое предполагается вместо прежнего понятия истины, как соответствия знаний действительности. Другой вариант утверждает, что соответствие знаний действительности может быть установлено только через когерентность, которая выступает в качестве критерия истины. Одним из основоположников первого варианта когерентной теории принято считать Канта. По Канту существует взаимная согласованность, единство чувственного и логического, которые и определяют содержание и мысли истины.

В XX в. когерентная теория истины возрождается некоторыми представителями неопозитивизма, например О. Нейратом. Эта версия исходит из того, что только метафизика может пытаться сравнивать предложения с реальным миром. Истинность научного знания заключается, по Нейрату, не в том, что знание соответствует действительности, а в том, что все знание представляет собой самосогласованную систему. Именно это свойство самосогласованности является тем референтом, к которому относится понятие истины.

Истоками второго варианта можно считать философию элеатов. Порменид и Зенон принимали понятия истины как соответствие знаний действительности. Однако они считали, что это соответствие может быть удостоверено не путем наблюдений, а лишь путем установления непротиворечивости знаний. Противоречивая идея не имеет референта в реальном мире. Вместе с тем непротиворечивость идеи гарантирует правильное описание его реального положения вещей.

Следуя этой рационалистической установке, Парменид утверждал, что мыслью о существовании в природе пустоты, «небытия» является «ложной, т. е. несоответствующей действительности. Ее ложность состоит в ее внутренней противоречивости. Если мы мыслим «небытие» как нечто реальное, то оно в силу этого перестает быть «небытием». Идея «небытия» есть невыразимая в мыслях идея, а потому ей ничего не соответствует в реальном мире»[3].

Этот вариант когерентной теории истины принимается некоторыми современными мыслителями и философами. Функционирование когерентной теории истины, как определяющей критерии истины Ремер представляет себе следующим образом: «Цель когерентной теории заключается в том, чтобы отделить истинные высказывания от неистинных. Ключ к решению этой проблемы состоит в нахождении во множестве М подмножества N когерентных высказываний… Кандидаты в истинное квалифицируются как истинное, благодаря выявлению их современности с как можно большим числом других эмпирических высказываний»[4].

Когерентная теория не только не преодолевает трудности классической теории, но, наоборот, усугубляет их, сталкиваясь и с другими нерешенными проблемами. Эта теория пытается решить проблему когерентности в логическом смысле. Однако проблема непротиворечивости, как логическая проблема чрезвычайно сложна. Она неразрешима в достаточно сложных логических исчисления. Когерентность рассматривается как внутреннее свойство системы высказываний. Ремер пишет: «Когерентность, рассматриваемая в когерентной теории, рассматривается как внутреннее свойство, касаемое вопроса об отношении одних высказываний к другим, но она не касается вопроса когерентности с реальностью или фактами действительности»[5]. Очевидно условие непротиворечивости не является достаточным условием истинности, поскольку не всякая противоречивая система утверждений о реальном мире соответствует реальному миру. Это условие применительно к естественным наукам не всегда оказывается и необходимым. Противоречивость какой – либо теории не означает ее ложность. Она может быть показателем временных трудностей.

Сторонники когерентной теории истины обратились к когерентности как к способу избавиться от трудностей, с которыми столкнулась классическая концепция истины. Но путь, который они выбрал, сопряжен с еще большими трудностями.

1.3      Прагматическая концепция истины.

С точки зрения польского логика и философа К. Айдучевич, все, так называемые неклассические истины, усматривают сущность истины не в соответствии с реальностью, а в соответствии с «конечным критерием». К концепции истины, как полезности, прагматизм приходит на основе следующего аргумента: «… наши убеждения не являются независимыми от нашей практической деятельности. Наши убеждения влияют на наши действия, дают им направления, указывают средства, ведущие к достижению намеченной цели»[6].

Согласно прагматизму, полезность не является ни критерием, ни корректором истины. Иначе говоря, нельзя утверждать, что знания, обладающие свойствами полезности, также оказываются соответствующими реальности. Единственное, что может человек установить, - это несоответствие знания действительности, а эффективность, практическую полезность знаний. Именно полезность и есть основная ценность человеческих знаний, которая достойна именоваться истинной.

В настоящее время имеются теории, которые можно рассматривать как продолжение и развитие прагматизма, например онерационализм. Основная его проблема – значения. Операционализм рассматривает проблему истины как проблему существования. По выводам, вытекающим из бриджменского операционализма, можно судить, что принесла науке прагматическая концепция. Бриджмен утверждал, что общая теория относительности не имеет физического смысла и неистинна, поскольку она пользуется неоперациональными понятиями. Операционализм требует устранения абстрактных систем, которые играют в современной физике важную роль.

Прагматизм, суливший сделать науку более «реалистической» оказывается концепцией, создающей для нее серьезную угрозу.

1.4      Семантическая теория истины Тарского.

Теория Тарского – это не философская, а логическая теория. После ее создания, возник ряд вопросов, касающихся ее применения для решения проблем истины. Основная цель этой теории в стремлении преодолеть парадокс лжеца.

Тарский уточняет аристотелевскую дефиницию истины: «Пусть у нас есть предложение «Снег бел». Согласно аристотелевскому определению, данное предложение истинно в том случае, если снег действительно был»[7].

Тарский использует следующий прием. Предложение можно рассматривать с двоякой точки зрения: как собственное имя в аспекте его содержания. В логике этот двоякий подход к предложению соответствует различию между упоминанием и использованием терминов. Во-первых, предложения нечто говорят об объектах мира. Во-вторых, они же могут упоминаться сто эквивалентно рассмотрению их собственных имен. Предложение «Снег бел» может быть записано так: «Снег бел» истинно, если и только если снег бел. Только в этом случае можно сказать, что это определение соответствует классическому пониманию истины. Но если ввести высказывание, утверждающее свою собственную ложь, то получится «парадокс лжеца». Чтобы его преодолеть и сделать определение истины логически непротиворечивым, необходимо перейти от естественного к формализованному языку. В целях обсуждения истинности выражений формализованного языка необходим особый метаязык.

Основной результат, полученный Тарским, заключается в доказательстве невозможности логически непротиворечивого обсуждения проблем семантики, включая проблему истинности высказываний данного языка в рамках самого этого языка. Теория Тарского предлагает создание искусственного языка.

Философы видят достоинство теории Тарского в том, что она позволяет исключить «парадокс лжеца» и логически непротиворечиво оперировать понятием «истина». Но встает вопрос: так ли уж важна непротиворечивость, если речь идет о естественных науках? Тарский придает большое значение тому факту, что естественные науки могут рождать парадоксы. Однако естественный язык не подчинен необходимости исключения противоречий любой ценой, но даже если допустить, что формализация языка естественных наук осуществлена, и в этом случае не получится решить те проблемы, с которыми столкнулась классическая концепция истины.

1.5      Критерии истины

Исследования, многократно предпринимаемые учеными и методологами на современном этапе развития научной рациональности, приводят к утверждению о невозможности исчерпывающего реестра критериев истинности. Это справедливо в связи с постоянно прогрессирующим развитием науки, ее трансформацией, вступлением в новую, постнеклассическую стадию, во многом отличную от предшествующих классической и неклассической. Чтобы заполнить нишу критериев, указывают на такие новомодные понятия, как прогрессизм или нетривиальность, достоверность, критицизм, оправданность. Выделяемые прежде критерии, среди которых на первых местах оказываются предметно-практическая деятельность, объективность, а на вторых – логическая непротиворечивость, а также простота и эстетическая организованность, также корреспондируются в список критериев истинного знания.

Проблема критерия истины всегда была центральной в теории познания, т.к. выявление такого критерия означает найти способ отделить истину от заблуждения. Субъективно настроенные философы не в состоянии правильно решить вопрос о критерии истины. Одни из них утверждают, что критерием истины является выгода, полезность и удобство (прагматизм), другие полагаются на общепризнанность (концепция «социально-организованного опыта»), третьи ограничиваются формально-логическим критерием истинности, согласую новые знания со старыми, приводя их в соответствие с прежними представлениями (теория когеренции), четвертые вообще считают истинность знаний делом условного соглашения (конвенционализм). В любом из этих случаев критерий истины (если он признается) не выводится за пределы разума, так что знание замыкается в самом себе.

Не выходит за пределы сознания критерий истины и в случае, когда он ограничивается в качестве одностороннего воздействия объекта на органы чувств субъекта. Однако, во-первых, все большее количество получаемых опосредованно научных понятий и положений не обладают и в силу этого не могут быть подвергнуты проверке с помощью чувственного опыта. Во-вторых, чувственный опыт индивидуального субъекта недостаточен; обращение же к чувственному опыту массы людей означает не что иное, как все ту же пресловутую общепризнанность, мнение большинства.

Неправомерно утверждение и тех, кто мерилом истинности считал точность и строгость, ясность и очевидность. История не пощадила и эти взгляды: весь XX в. проходил под знаком определенной девальвации математической точности и формально-логической строгости в связи с обнаружением парадоксов теории множеств и логики. Таким образом, точность так называемых «описательных», обычных наук оказалась в некотором смысле более «прочной», чем точность самых «точных» наук – математики и формальной логики.

Итак, ни эмпирические наблюдения, которым не свойственна так необходимая критерию истинности всеобщность, ни рационалистическая в своей основе ставка на ясность аксиом, исходных принципов и строгость логических доказательств не в состоянии дать надежный, объективный критерий истины. Таким критерием может быть только материальная деятельность, т.е. практика, понимаемая как общественно-исторический процесс.

Выступающая в качестве критерия истины практика обладает всеми необходимыми для этого свойствами: обращенной к объекту и выходящей за пределы сферы знаний деятельностью; всеобщностью, поскольку, практика не ограничена деятельностью индивидуального субъекта познания; необходимой чувственной конкретностью. Короче говоря, практика предполагает переход от мысли к действию, к материальной действительности. При этом успех в достижении поставленных целей свидетельствует об истинности знаний, исходя из которых, эти цели ставились, а неудача – о недостоверности исходных знаний.

Чувственная конкретность практики не означает, что она должна подтверждать истинность каждого понятия, каждого акта познания. Практическое подтверждение получают лишь отдельные звенья рассуждений того или иного познавательного цикла; большинство же актов познания осуществляется путем вывода одного знания из другого, предшествующего; процесс доказательства происходит часто логическим путем.

Логический критерий всегда сопутствует критерию практики как необходимое условие реализации последнего. И все же логическое доказательство выступает лишь вспомогательным критерием истины, в конечном итоге имея практическое происхождение. Велик удельный вес формально-логического критерия истины (вернее, точности и непротиворечивости) в сфере математического знания. Но и здесь только в области фундаментальной, «чистой» математики он выступает непосредственным критерием истинности математических построений. Что же касается прикладной математики, то здесь практика является единственным критерием истинности математических моделей.

Относительность практики как критерия истины заключается в том, что, будучи всегда исторически ограниченной, она не в состоянии до конца, полностью доказать или опровергнуть все наша знания. Практика способна осуществить это только в процессе своего дальнейшего развития.

«Неопределенность», относительность практики как критерия истины находится в единстве с ее противоположностью – определенностью, абсолютностью (в итоге, в принципе, в тенденции). Таким образом, относительность практики как критерия истины соответствует относительной истине, характеру знаний, которыми человечество располагает на данном этапе своего исторического развития.

2. ОСНОВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ИСТИНЫ: ОБЪЕКТИВНОСТЬ, ПРОТИВОРЕЧИВОСТЬ, ПРОЦЕССУАЛЬНОСТЬ, КОНКРЕТНОСТЬ, ИСТИНА АБСОЛЮТНАЯ И ОТНОСИТЕЛЬНАЯ. ИСТИНА, ЛОЖЬ, ЗАБЛУЖДЕНИЕ

2.1      Объективность истины. Истина абсолютная и относительная

Вопрос о том, что такое истина и существует ли она, обсуждается на протяжении многих веков в философии и науке. Без преувеличения можно сказать, что это один из вечных вопросов гносеологии. Его решение во многом зависит от общих мировоззренческих позиций, и, естественно, что по-разному на него отвечают представители идеализма и материализма. Следует также отметить многогранность и сложность проблемы истины, ее внутреннюю диалектичность. Именно забвение диалектики в решении проблемы истины приводит многих философов к одностороннему и искаженному ее пониманию.

Вопрос о научной истине – это прежде всего вопрос о качестве наших знаний. Наука не может довольствоваться любым знанием, ее интересует лишь истинное знание. В оценке качества знания ученый прежде всего и использует категории истины и заблуждения.

Проблема истины всегда неразрывно связывается с вопросом о существовании объективной истины, т е такой истины, которая не зависит от вкусов и желаний личности, от корпоративных интересов отдельных партий или общественных движений, от человеческого сознания. Именно на вопросе о существовании объективной истины сталкиваются различные философские направления.

Истина достигается в противоречивом взаимодействии субъекта и объекта. Поэтому результат этого взаимодействия (т е познавательного процесса) содержит влияние и субъекта и объекта. В истине необходимым образом отражается единство объективной и субъективной составляющих познавательного процесса – без объекта знание теряет свою содержательность, а без субъекта нет самого знания. Именно игнорирование взаимосвязи противоположных аспектов истины породило две альтернативные и односторонние точки зрения, которые можно назвать объективизмом и субъективизмом в трактовке истины.

Аргументация субъективизма покоится на абсолютизации роли субъекта в познании и полном забвении объективной компоненты. Сторонники этой точки зрения совершенно правильно отмечают, что истина вне человека и человечества не существует, но отсюда делают весьма расширительный и неправомерный вывод о том, что никакой объективной истины не существует. Истина существует в понятиях и суждениях, а это значит, что не может быть знания, не зависящего от человека и человечества.

Правда, сторонники такого подхода остро чувствуют уязвимость своей позиции, поскольку отрицание объективной истины ставит под сомнение и само существование какой-либо истины, поскольку если истина субъективна, то получается сколько людей, столько и истин. Чувствуя зыбкость такой позиции, субъективисты пытаются каким-то образом ограничить произвол в признании истины. Например, неопозитивисты, категорически отрицая объективность истины, вводят понятие интерсубъективной истины, под которой понимается общепринятое в научном сообществе знание.

Объективисты исходят из противоположной позиции. Они абсолютизируют объективную компоненту истины. Для них истина вообще существует вне человека и человечества – истина и есть сама действительность, не зависящая от субъекта. Однако истина и действительность – совершенно разные вещи Действительность существует независимо от познающего субъекта. В самой объективной реальности никаких истин нет, в ней существуют лишь предметы со своими свойствами, а истина появляется в результате познания людьми этой реальности. Она является знанием субъекта о познаваемой им реальности. Истина это единство объективного и субъективного, субъективный образ объективной реальности.

По своему источнику и содержанию истина объективна. Что это значит? Источником познания является объект, и оно (познание) – отражение этого объекта.

Хотя субъект конструирует исходные понятия и на их основе формирует различные теории о познаваемом объекте, от него – познающего субъекта не зависит содержание этих теорий. Объект со своими свойствами существует объективно, независимо от человека и человечества. Содержание формируемой теории обусловлено именно отражением этих свойств, т.е. воспроизведением их в истинном знании так, как эти объективные свойства существуют в самой действительности. Под объективной истиной и понимают такое содержание знаний, которое целиком и полностью продиктовано объектом, и поэтому не зависит ни от человека, ни от человечества.

Однако признание объективности истины – это только половина правды. Другая половина состоит в том, что истина не существует без человека и человечества. Здесь необходимо уяснить важное гносеологическое различие между объективной истиной и объективной реальностью. Если реальность существует независимо от сознания субъекта, то истина всегда существует в сознании человека. Истина есть человеческое знание, а не сама реальность.

Для характеристики процесса постепенного уточнения и углубления истины, насыщения ее объективного содержания вводятся понятия абсолютной и относительной истин. Под абсолютной истиной понимается знание, абсолютно совпадающее по своему содержанию с отображаемым объектом. Степень соответствия знания в данном случае абсолютная, т.е. это полное, точное, исчерпывающее знание об объекте. Однако достижение абсолютной истины в познании скорее идеал, к которому стремятся ученые, чем реальный результат. В науке часто приходится довольствоваться относительными истинами.

Под относительной истиной понимают знание, достигаемое в конкретно-исторических условиях познания и характеризующееся относительным соответствием своему объекту. Другими словами, относительная истина – это частично верная истина, она лишь приближенно и неполно соответствует действительности. В реальном познании ученый всегда ограничен некоторыми условиями и ресурсами: приборной техникой, логическим и математическим аппаратом и т.д. В силу этих ограничений ему не удается сразу достичь абсолютной истины, и он вынужден довольствоваться истиной относительной.

Об относительной истине как раз и можно сказать, что она представляет собой более или менее истинное знание. Какие-то элементы этой истины полностью соответствуют своему объекту, другие являются умозрительным домыслом автора. Некоторые аспекты объекта вообще могут быть до поры до времени скрыты от познающего субъекта. В силу своего неполного соответствия объекту относительная истина и выступает как приблизительно-верное отражение действительности.

Естественно, что относительная истина может уточняться и дополняться в процессе познания, поэтому она выступает как знание, подлежащее изменению. В то же время абсолютная истина в силу своего полного соответствия реальности представляет собой знание неизменное. В абсолютной истине нечего менять, поскольку ее элементы соответствуют своему объекту.

Достижима ли абсолютная истина? Этот вопрос обычно вызывает острые дискуссии, и однозначно ответить на него не просто. Существует довольно распространенное мнение, что абсолютная истина не достижима в принципе. Такая точка зрения усиливает позицию скептицизма и агностицизма.

Известно, что прогресс в познании в существенной степени зависит от технической и интеллектуальной «вооруженности» субъекта. На ранних стадиях человеческой истории многие загадки природы и общества были неразрешимы, поскольку уровень развития общественного субъекта был низок.

С другой стороны, успешное разрешение познавательной задачи зависит и от сложности познаваемого объекта. Не случайно, что из всех наук с момента рождения точного естествознания успешнее всего развивалась механика, наука о наиболее простых физических объектах.

Таким образом, в каждый конкретно-исторический момент времени познающий субъект имеет только относительную истину о мире в целом, и лишь в своей развивающейся потенции, по мере усиления познавательной мощи он способен приближаться к абсолютной истине. Другими словами, абсолютная истина о мире в целом существует лишь в качестве предела и идеала, к которому стремится человечество.

Внешне абсолютная и относительная истины как будто бы исключают друг друга. Но в реальном процессе познания они не противостоят друг другу, а взаимосвязаны. Их взаимосвязь и выражает процессуальный, динамический характер достижения истины в науке.

2.2      Процессуальность истины как важнейшее свойство истины

Как показывает исторический опыт, знание всегда стремится выйти за границы своей применимости и только благодаря этому обнаруживает как элемент своей абсолютной истинности в рамках данной конкретной предметной области, так и свою относительность за пределами оной. В конечном счете, лишь история оказывается способной рассудить, сумели мы или нет докопаться до истины, избавившись как от субъективных ошибок, так и от предрассудков, навязываемых историческим временем, в котором нам довелось жить.

Отсюда вытекает чрезвычайно важное свойство истины – она временится, т.е. носит процессуальный и динамический, а не статический характер. Процессуальность истины обнаруживается по крайней мере в трех планах: историческом, логическом и экзистенциальном.

В историческом плане это постепенная кристаллизация истинного знания в истории, когда неполное и фрагментарное знание какого-либо предмета на эмпирической стадии познания сменяется построением его «теоретического образа», обеспечивающего целостное понимание и предсказание: например, чтобы сложилась современная хромосомная теория наследственности, должен был пройти почти век после знаменитых экспериментов Г. Менделя; законы классического европейского капитализма были установлены К. Марксом много десятилетий спустя после трудов классиков английской политической экономии А. Смита и Д. Рикардо.

В логическом плане истинное знание, которое призвано стать достоянием научного или философского сообщества, никогда не дается сразу и целиком, а требует логико-процессуальных усилий мысли по своему изложению и, соответственно, усвоению. Чтобы более или менее ясно понять, что такое капитал, нужно прочитать по крайней мере первый том одноименного труда Маркса. Дабы сделать истину своего мистического опыта явственной для остального мира, Я. Бёме был вынужден логически развернуть его почти на трехстах страницах своей знаменитой книги «Аврора, или Утренняя заря в восхождении».

Истинное знание требует для своего усвоения определенной подготовки личности, а иногда и экзистенциальной зрелости. Ко многим важным истинам и ценностям бытия человек приходит отнюдь не сразу, а путем мучительных раздумий. Нужно время и для усвоения профессиональных знаний, ибо невозможно химику-первокурснику поведать обо всех тайнах будущей профессии – он как личность попросту не готов к этому. Особую роль экзистенциальность личности играет в философии. Мудрость и жизненный опыт необходимы для становления подлинного философа. Мало кому из великих мыслителей прошлого удавалось создать свои наиболее выдающиеся произведения в молодом возрасте. Яркое исключение здесь составляет, пожалуй, лишь Шеллинг.

Процессуальность истины, диалектика абсолютных и относительных, субъективных и объективных компонентов в ней, так или иначе, выводят нас на центральную проблему: а на основе каких критериев мы вообще расцениваем одно знание как истинное, а другое – как ложное?

2.3      Истина, заблуждение и ложь

Обычно истину определяют как соответствия знанию объекту. Истина это адекватная информация об объекте, получаемая посредством его чувственного и интеллектуального постижения либо сообщения о нем и характеризуемая с точки зрения ее достоверности. Таким образом, истина существует не как объективная, духовная реальность в ее информационном и ценностном аспектах. Ценность знания определяется мерой его истинности. Другими словами, истина есть свойство знания, а не самого объекта познания.

Знание есть отражение и существует в виде чувственного или понятийного образца – вплоть до теории как целостной системы. Известно, что образ может быть не только отражением наличного бытия, но также и прошлого, запечатленного в каких-то средах, несущих информацию. А будущее – может ли оно быть объектом отражения? Можно ли оценить как истинную идею, выступающую в виде замысла, конструктивной мысли, ориентированной на будущее? Видимо, нет. Разумеется, замысел строится на знании прошлого и настоящего. И в этом смысле он опирается на нечто истинное. Но можно ли сказать о самом замысле, что он истинен? Или здесь скорее адекватны такие понятия, как целесообразное, реализуемое, полезное – общественно полезное или полезное для какого-то класса, социальной группы, отдельной личности? Замысел оценивается не в терминах истинности или ложности, а в целях целесообразности и реализуемости.

Таким образом, истину определяют как адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизводящее реальность такой, какова она есть сама по себе, вне и независимо от сознания. Это объективное содержание чувственного, эмпирического опыта, а также понятий, суждений, теорий, учений и, наконец, всей целостной картины мира в динамике его развития. То, что истина есть адекватное отражение реальности в динамике ее развития, придает ей особую ценность, связанную с прогностическим изменением. Истинные знания дают людям возможность разумно организовывать свои практические действия в настоящем и предвидеть грядущее. Если бы познание с самого своего возникновения не было бы истинным отражением действительности, то человек не мог бы не только разумно преобразовывать окружающий мир, но и приспособиться к нему. Сам факт существования человека, история науки и практики подтверждают справедливость этого положения.

Но человечество редко достигает истины иначе, как через крайности и заблуждения. Процесс познания – негладкий путь. По словам Д. И. Писарева, для того «чтобы один человек открыл плодотворную истину, надо, чтобы сто человек испепелили свою жизнь в неудачных поисках и печальных ошибках»[8]. История науки повествует даже о целых столетиях, в течение которых за истину принимались неверные положения. Заблуждение представляет собой нежелательный, но правомерный зигзаг на пути к истине.

Заблуждение – это содержание сознания не соответствующее реальности, но принимаемое за истинное. Так, например, в религиозном сознании вымысел принимается за реальность. История познавательной деятельности человечества показывает, что и заблуждения отражают, – правда, односторонне – объективную действительность, имеют реальный источник, «земное» основание. Нет и в принципе быть не может заблуждения, решительно ничего не отражающего – пусть и очень опосредствованно или даже предельно извращенно. Истинны ли, к примеру, образы волшебных сказок? Да, истинны, но лишь отдаленно – они взяты из жизни и преобразованы силой фантазии их творцов. В любом вымысле содержатся нити реальности, сотканные силой воображения причудливые узоры. В целом же такие образы не есть нечто истинное.

Бытует мнение, будто заблуждения – досадные случайности. Однако они неотступно сопровождают историю познания как плата человечества за дерзновенные попытки узнать больше, чем позволяют уровень наличной практики и возможности теоретической мысли. Человеческий разум, устремленный к истине, неизбежно впадает в разного рода заблуждения, обусловленные как и его исторической ограниченностью, так и претензиями, превосходящими его реальные возможности. Заблуждения обусловлены и относительной свободой выбора путей познания, сложностью решаемых проблем, стремлением к реализации замыслов в ситуации неполной информации. В научном познании заблуждения выступают как ложные теории, ложность которых выявляется ходом дальнейшего развития науки. Так было, например, с геоцентрической теорией Птолемея или с трактовкой Ньютоном пространства и времени.

Итак, заблуждения имеют и гносеологические, и психологические, и социальные основания. Но их следует отличать от лжи как нравственно психологического феномена. Ложь – это искажение действительного состояния дел, имеющее целью ввести кого-либо в обман. Ложью может быть как измышление о том, чего не было, так и сознательное сокрытие того, что было. Источником лжи может также быть и логически неправильное мышление.

Научное познание по самой своей сути невозможно без столкновения различных, порой противоположных воззрений, борьбы убеждений, мнений, дискуссий, так же невозможно и без заблуждений, ошибок. Проблема ошибок занимает далеко не последнее место в науке. В исследовательской практике ошибки нередко совершаются в ходе наблюдения, измерения, расчетов, суждений, оценок. Однако нет оснований для пессимистического воззрения на познание как на сплошное блуждание в потемках вымыслов. Заблуждения в науке постепенно преодолеваются, а истина пробивает себе дорогу к свету.

Сказанное верно в основном по отношению к естественнонаучному познанию. Несколько иначе, и гораздо сложнее, обстоит дело в социальном познании. Особенно показательна в этом отношении такая наука, как история, которая в силу недоступности, неповторимости своего предмета – прошлого, зависимости исследователя от доступности источников, их полноты, достоверности и др., а также весьма тесной связи с идеологией и политикой господствующих классов, более всего склонна к искажениям истины, к заблуждениям и ошибкам субъективного плана. На этом основании она не раз подвергалась отнюдь не лестным отзывам, ей даже отказывали в звании науки. Особенно подвержена «ошибкам» история в руках антинародной власти, принуждающей ученых сознательно отказываться от истины в пользу интересов власть имущих. Хотя каждый «летописец» несет моральную ответственность перед обществом за достоверность фактов, однако хорошо известно, что ни в одной области знания нет такой их фальсификации, как в области общественной. Д. И. Писарев писал, что в истории было много услужливых медведей, которые очень усердно били мух на лбу спящего человечества увесистыми булыжниками[9]. Люди нередко молчали об опасной правде и говорили выгодную ложь. Что только они ни делали в угоду своим интересам, страстям, порокам, тайным замыслам: жгли архивы, убивали свидетелей, подделывали документы и т. д. Поэтому в социальном познании к фактам требуется особо тщательный подход, их критический анализ. При изучении общественных явлений необходимо брать не отдельные факты, а относящуюся к рассматриваемому вопросу всю их совокупность. Иначе неизбежно возникает подозрение, и вполне законное, в том, что факты выбраны или подобраны произвольно, что вместо объективной связи и взаимозависимости исторических явлений в их целом преподносится, как говорил В.И. Ленин, «субъективная стряпня для оправдания, быть может, грязного дела»[10]. Анализ фактов необходимо доводить до раскрытия истины и объективных причин, обусловивших то или иное социальное событие. Поэтому заведомо ложные «исследования» должны подвергаться этически ориентированному контролю со стороны общества.

Подлинный человек науки должен иметь смелость высказать истину и спорные положения, если он не сомневается в их достоверности, безотносительно к давлению вненаучных факторов. Время реабилитирует перед судом научной мысли любое учение, если оно истинно.

Истина вторична. Понятие конечной или неизменной истины – всего лишь призрак. Любой объект познания неисчерпаем, он постоянно изменяется, обладает множеством свойств и связан бесчисленными нитями взаимоотношений с окружающим миром. Считалось, к примеру, что химический состав, свойства и состояние воды изучены досконально. Однако была обнаружена так называемая тяжелая вода с неведомыми ранее свойствами. Каждая ступень познания ограничена уровнем развития науки, историческими условиями жизни общества, уровнем практики, а также познавательными способностями данного ученого, развитие которых обусловлено и конкретно-историческими обстоятельствами, и в определенной степени природными факторами. Научные знания, в том числе и самые достоверные, точные, носят относительный характер. Относительность знаний заключается в их неполноте и вероятностном характере. Истина поэтому относительна, ибо она отражает объект не полностью, не целиком, не исчерпывающим образом. А в известных пределах, условиях, отношениях, которые постоянно изменяются и развиваются. Относительная истина есть ограниченно верное знание о чем-либо.

Парадоксально, но факт: в науке каждый шаг вперед – это открытие и новой тайны, и новых горизонтов незнания. Это процесс, уходящий в бесконечность. Человечество вечно стремилось приблизиться к познанию абсолютной истины, пытаясь максимально сузить «сферу влияния» относительного в содержании научного знания. Однако даже постоянное расширение, углубление и уточнение наших знаний в принципе не может полностью преодолеть их вероятность и относительность. Получается, что научное знание представляет собой всего лишь тянущуюся из глубины веков цепь догадок, лишенных устойчивой опоры достоверности.

2.4      Конкретность истины

Конкретность истины – один из основных принципов диалектического подхода к познанию – предполагает точный учет всех условий, в которых находится объект познания. Конкретность – это свойство истины, основанное на знании реальных связей, взаимодействия всех сторон объекта, главных, существенных свойств, тенденций его развития. Так, истинность или ложность тех или иных суждений не может быть установлена, если не известны условия места, времени и т. д., в которых они сформулированы. Суждение, верно отражающее объект в данных условиях, становится ложным по отношению к тому же объекту в иных обстоятельствах. Верное отражение одного из моментов реальности может стать своей противоположностью – заблуждением, если не учитывать определенных условий места, времени в роли отражаемого в составе целого. Например, отдельный орган невозможно осмыслить вне целого организма, человека – вне общества. Суждение «вода кипит при 100 градусах по Цельсию» истинно лишь при условии, что речь идет об обычной воде и нормальном давлении. Это положение утратит истинность, если взять так называемую тяжелую воду и изменить давление.

Каждый объект наряду с общими чертами наделен и индивидуальными способностями, имеет свой уникальный «контекст жизни». В силу этого наряду с обобщенным необходим и конкретный подход к объекту: нет абстрактной истины, истина всегда конкретна. Истинны ли, к примеру, принципы классической механики? Да, истинны применительно к макротелам и сравнительно небольшим скоростям движения. За этими пределами они перестают быть истинными.

Принцип конкретности истины требует подходить к фактам не с общими формулами и схемами, а с учетом конкретной обстановки, реальных условий, что никак несовместимо с догматизмом. Особенную важность конкретно исторический подход приобретает при анализе процесса общественного развития, поскольку последний совершается неравномерно и к тому же имеет свою специфику в различных странах.

2.5      Противоречивый характер истины

Противоречивость истины как широкой и общей гносеологической категории раскрывается в ленинской теории истины теории, являющейся неотъемлемой частью теории познания диалектического материализма.

Основным тезисом материалистической диалектики в учении об истине является признание ее объективной природы. Объективная истина – это такое содержание человеческих представлений, которое не зависит от субъекта, т.е. не зависит ни от человека, ни от человечества. Другими словами, в познании нельзя абстрагироваться, с одной стороны, от человека, от его деятельности, от субъективности, а с другой – в самом познании есть содержание, которое не зависит от субъекта (человека и человечества), от которого в равной степени нельзя абстрагироваться. Такая постановка проблемы отражает суть материалистической диалектики и ее противоположность как субъективизму, так и метафизическому материализму, «ибо можно отрицать элемент относительного в тех или иных человеческих представлениях, не отрицая объективной истины, но нельзя отрицать абсолютной истины, не отрицая существования объективной истины»[11].

Нельзя абстрагироваться от субъекта потому, что, во-первых, познание всегда было и будет человеческим, относительным к уровню развития науки и практики и, во-вторых, только точная оценка элемента субъективности в знании позволяет провести грань между истиной и заблуждением. И метафизики, и субъективисты грешат прежде всего тем, что отказываются дать точную оценку субъективности знаний, поскольку первые игнорируют субъективность либо ищут рецепты ее полного устранения; вторые вообще стирают грань между субъективным и объективным, а следовательно, между истиной и заблуждением.

Весьма характерно в этом смысле замечание В.И.Ленина по поводу заявления П.Дюгема о том, что «закон физики, собственно говоря, не истинен и не ложен, а приблизителен». «В этом «а», - писал В.И.Ленин, - есть уже начало фальши, начало стирания грани между теорией науки, приблизительно отражающей объект, т.е. приближающейся к объективной истине, и теорией произвольной, фантастической, чисто условной...»[12]. В то же время можно и нужно абстрагироваться от субъекта, с тем чтобы, во-первых, признавать наши ощущения образами внешнего мира, считать мир богаче, живее, разнообразнее, чем он кажется, понимать, что «относительные истины представляют из себя относительно верные отражения независимого от человечества объекта, - что эти отражения становятся все более верными»[13], и, во-вторых, уметь видеть истинность наших знаний именно в соответствии их с действительностью и сознательно стремиться к повышению степени такого соответствия. Сам же факт соответствия знания объекту, поскольку такое соответствие достигнуто, не зависит ни от человека, ни от человечества.

В каком отношении находятся субъективное и объективное в знании, зависит от уровня развития данной теории. Противоречие между тем и другим постоянно развивается. Оно разрешается в одних отношениях и обостряется в других с развитием человеческого познания и практики. Наука постоянно вскрывает субъективный характер наших знаний, но она же находит и способы преодоления этой субъективности, перехода к объективному рассмотрению (правда, тоже отягощенному субъективностью, но уже в каких-то иных отношениях).

Диалектика субъективности и объективности знаний в развитии истины находит свое внешнее выражение в борьбе гипотез, догадок, мнений, претендующих на научность, а также в оценках истинности этих догадок и мнений. С одной стороны, «всякое первоначальное знание о принципиально новом, будучи объективно заблуждением, не сознается как таковое его творцами. Такое осознание приходит впоследствии, когда уже возникает истинное знание о принципиально новом»[14]; с другой стороны, «на первых этапах своего существования это истинное знание большинством воспринимается как заблуждение, зачастую как заблуждение в его превосходной степени — абсурд»[15].

Таким образом, учение об объективной истине предполагает четкое различение истины как соответствия мысли объективной реальности, и мнения об истине, т. е. оценки той меры, в какой истинно наше знание. Соответствие характеризует непосредственное отношение высказанной мысли к тому объекту действительности, который отражает данная мысль. Исторически условна форма, в которой выражено знание, а не факт его соответствия действительности.

Повышение степени соответствия требует уточнения, изменения, развития или даже замены этой мысли другой, относящейся к тому же объекту действительности. Мнение о степени ее соответствия всегда исторически обусловлено уровнем развития познания и практики, существующими традициями и установками и со временем может быть заменено на противоположное мнение.

Итак, объективная истина – это объективное содержание субъективного по своей форме образа действительности, оценка же истинности знания – это субъективное мнение по поводу того, имеется или отсутствует такое содержание у образа. Соответствие мысли и действительности возможно в определенном отношении и в определенных пределах, оценка истины касается того же образа, но взятого во всем его объеме и соотнесенного с действительностью как целым.

Так, гелиоцентрическая теория в том виде, как она была сформулирована Коперником, была истинной поскольку устранила геоцентризм предшествовавшей теории, однако в то же время она была и неистинной, коль скоро включала идеи о конечности мира (о сфере неподвижных звезд), круговом характере орбит планет, эпициклах и т.д.; оценка же ей давалась в целом, во всем ее содержании.

Оценки тоже развиваются и изменяются: они могут быть перенесены с целого на детали, сменяться на противоположные и т.д. Изменение оценок зависит от развития не только того конкретного знания, которое оценивается, но и множества других знаний, от общей культуры. Так, победа коперниканской концепции была обусловлена не только развитием этой теории, но и успехами в физике и борьбой нового мировоззрения со средневековой схоластикой и духовным гнетом религии.

Существует еще одна особенность соотношения объективной истины и ее оценки. Понятие истины характеризует мысль (скажем, формирующееся новое знание на каком-либо этапе его развития) с точки зрения соответствия ее действительности, тогда как оценка выражает признание или непризнание ее истинности, принимая в расчет прежде всего не это соответствие действительности (еще не установленное точно), а меру соответствия нового знания существующему, старому. Мысль может оцениваться как неистинная и при условии очевидного соответствия ее действительности, но когда она находится в явном несогласии с системой имеющихся знаний. Так, идея невозможности построения вечного двигателя была признана учеными лишь в XVIII в., хотя еще Леонардо да Винчи приводил веские аргументы в ее пользу. Или другой пример: великие ученые XVIII в. вопреки очевидным фактам отвергали мысль о существовании метеоритов как «грубое суеверие».

В то же время при согласии какого-либо утверждения с накопленным знанием неполнота его соответствия действительности не препятствует оценке этого утверждения как истинного. Об этом свидетельствует, например, существование на протяжении столетий астрологии.

Поскольку развитие знания противоречиво и включает борьбу различных концепций, подчас имеющих разное мировоззренческое и идеологическое содержание, постольку базис оценок оказывается «разорванным», вследствие чего одна и та же мысль может оцениваться разными людьми по-разному. В конечном счете совпадение истинности теории и ее оценки обусловлено исторически, проверяется практикой, в которой в конечном счете воплощается суверенность человеческого мышления.

Но если истина и ее оценка не сразу и не полностью совпадают, то это еще не означает их независимости друг от друга. От оценки (т.е. от признания или непризнания) нового знания существенно зависит его последующее развитие: привлечение сил и средств к его обоснованию и совершенствованию или отбрасывание его. Оценка может ускорять или тормозить становление нового знания, выдвигать частные несовершенства нового знания в качестве аргументов его неистинности и, наоборот, частичные соответствия считать решающими доказательствами его истинности. Было бы неправильно думать, что ошибки такого рода – дела минувших дней, времен господства схоластики и теологии. С одной стороны, внедрение планирования и регулирования в науку, ускоряя темпы научного прогресса, способствует повышению роли авторитета отдельных личностей в науке и может служить источником волюнтаризма в оценке новых знаний; с другой стороны, превращение науки в такую сферу деятельности, в которой заняты сотни тысяч ученых, благоприятствует расширению спектра направлений научных поисков, снижая тем самым подобную опасность. Но в итоге борьбы субъективного и объективного, истины и оценки истинности возможность таких ошибок не устраняется полностью.

Необходимо заметить, что непонимание диалектики субъективных и объективных начал в познании, гиперболизация роли первых ведет к релятивизму. Диалектика истины как развивающегося процесса подменяется «диалектикой» борьбы субъективных оценок истинности с вытекающим отсюда преувеличением роли формы по отношению к содержанию познания. На место истины ставятся «организующие формы опыта», «естественные классификации», «парадигмы» и тому подобные формальные моменты знания. В основе этого лежит субъективизация реальной диалектики познания. Отношение субъекта и объекта сводится к координации «Я» и «не Я», объективность – к «интерсубъективности», соответствие между мыслью и действительностью – к «внутриструктурным» отношениям синтаксического, семантического и прагматического характера.

Между тем диалектика познания как важная часть материалистической диалектики требует постоянного преодоления «субъектоцентризма», превращения субъект-объектного отношения в отношение: «он (человек, человечество) и природа (общество, познаваемое)».

В диалектике познания понятие объективной истины, выражающей отношение соответствия между конкретной мыслью и отражаемой - в ней действительностью, приобретает еще один, чрезвычайно важный смысл обозначения того, к чему приближается познающая мысль. Для диалектики характерно признание объективной истины не только как соответствия между мыслью и действительностью, но и как того высшего этапа, к которому приближается знание в процессе его развития. Объективная истина как процесс выражает самую сущность перехода от незнания к знанию. Этот переход имеет этапы, стадии и характеризуется такими свойствами (признаками), как абсолютность и относительность.

Признание абсолютной истины как высшего итога, к которому стремится познание, принципиально разделяет релятивизм и диалектику. Для всех форм релятивизма такого итога в познании либо вовсе не существует (никакое «конечное описание» объекта невозможно), либо предел познанию ставят свойства самого человеческого мышления.

Другая сторона понятия абсолютной истины характеризует меру соответствия мысли и действительности. В.И. Ленин отмечал, например, «что в каждой научной истине, несмотря на ее относительность, есть элемент абсолютной истины»[16].

Отношение между первой и второй сторонами абсолютной истины также диалектично и противоречиво, как сам процесс познания. Это отношение было бы чрезвычайно простым, если бы познание сводилось лишь к прибавлению новых знаний к имеющимся. Но в силу неисчерпаемости объекта и в то же время ограниченности любой из научных теорий для познания характерно не только приращение знаний, но и преобразование имеющихся. В связи с этим качественно и количественно меняются как истинное знание и аспекты, в которых устанавливается соответствие его с действительностью, так и развитые формы, в которых закрепилось устоявшееся знание; они сменяются исходными образами формирующегося нового знания и т.д.

Так, теория Птолемея, описывавшая с большой точностью кажущееся перемещение планет в «плоскости» видимого неба, сменилась теорией Коперника, описывающей реальное движение планет Солнечной системы, специфическим образом спроецированное на земного наблюдателя. Аналогично этому в физике квантовый эксперимент в отличие от классического обеспечивает полноту данных, но не имеет исчерпывающего характера; в процессе развития теоретического знания эмпирия вскрывает реальные «наблюдаемые» связи и отношения между явлениями, теория же вскрывает связи и отношения, лежащие в их основе и делающие возможными сами эти явления и т.п. В силу этого ход развития объективной истины в познании имеет прерывистый, скачкообразный характер.

Существует огромное количество монографий и диссертаций, исследовавших объективный характер истины, диалектику относительной и абсолютной истин, практику как критерий истины и т.д. В качестве примера можно привести классические для советского периода труды Г.А. Курсанова «Ленинская теория истины и кризис буржуазных воззрений» (1977), Э.М. Чудинова «Диалектика научного познания и проблемы истины» (1979), Б.И. Липского «Практическая природа истины» (1988). Как правило проблема истины рассматривалась в гносеологическом ключе. Работы по проблеме истины присутствовали практически во всех сборниках по проблемам теории познания и диалектической логики. Формула складывающейся из диалектики абсолютной и относительной истин истины объективной воспринималась как универсальный ключ решения проблемы и ограничивала возможности осмысления механизмов истинности. Выходом из этой ситуации представлялся анализ научной теории как основополагающей формы истинного знания. Эта проблематика получила достаточную разработку у таких авторов, как Б.С. Галимов, С.Н. Жаров, Б.С. Крымский, В.С. Швырев и др.

Суть кризиса советской философии заключалась в том, что в трудах В.И. Ленина, а также К. Маркса и Ф. Энгельса проблема истины разрешалась на все времена – исторически прошедшие, настоящие и будущие. Философские изыскания таких исследователей, как Г.С. Батищев, С.Б. Крымский, Г.А. Курсанов, Г.Д. Левин, И.С. Нарский и др., несмотря на то, что их период творчества совпал с советской эпохой, когда любая альтернативная мысль или идея оказывалась под жестким идеологическим прессингом, тем не менее, сформировали мощный исследовательский базис по проблемам познания, отражения и истины с учетом достижений мировой западной философии.

3. ИСТИНА, ЦЕННОСТЬ И ОЦЕНКА

Со времен античности и до наших дней в философии ведутся споры между представителями различных философских школ и направлений по вопросу о том, является ли ценность атрибутом некоторой вещи или же она результат оценивания, продиктованного потребностями личности и общества. В первом случае ценность трактуется как нечто объективное, существующее независимо от человека. Во втором – понятие ценности сводится к субъективным оценочным суждениям произвольного характера. Сущность ценностей выводится не из объектов, а из потребностей человека. Обе эти крайние точки зрения отражают некоторые особенности понятия ценности, но не дают его адекватного определения.

Если согласиться с тем, что ценность лишь свойство реальности, т. е. явлений природы, общества или культуры, то неизбежно отождествлеиис истины и ценности. Однако уже Сократ, первым сформулировавший основной вопрос аксиологии: «Что есть благо?», продемонстрировал существенные различия между ними. Знание является важным, но не единственным условием достижения блага. Это объясняется тем, что предметы и явления природы и общества обладают свойствами, осознание которых может осуществляться либо в форме знания о том, что есть, реально существует, либо в форме представления о том, какой должна быть эта реальность, как должен вести себя человек в отношении к природе и другим людям. В первом случае знание о предмете характеризуется с точки зрения его истинности или ложности, во втором – с точки зрения ценности предмета, т. е. его значимости для человека.

Ценность, как и истина, является не свойством, а отношением между мыслью и действительностью. Основываясь на своем индивидуальном опыте, человек осознает наличие связи между значимым для него объектом и своими потребностями и интересами.

Ценностью является то, что обладает положительной значимостью для человека. Значимость определяется не свойствами предмета самою по себе, а их вовлеченностью в человеческую жизнь. Кант отмечал, что сознанию даны носители ценностей, вместе с мерой ценности, которая превращает их в желаемое. Поэтому бытие ценности постигается в эмоциональном, а не в интеллектуальном акте. Субъективно желаемое выступает в форме оценки, т. е. установления значимости различных явлений для человека, определяемом его социальной позицией, мировоззрением, уровнем культуры, интеллекта и нравственности. Очевидно, что между субъективно желаемым и ценностью могут возникать противоречия. Например, такой значимый для человека культурный феномен, как игра, считается многими бесцельной и бесполезной деятельностью, простительной лишь в детском возрасте. Ф. Шиллер, напротив, подчеркивая значимость игры для человека, писал: «Человек играет только тогда, когда он в полном значении слова человек, и он бывает вполне человеком лишь тогда, когда играет»[17].

Природа аксиологически нейтральна, как ценность она актуализируется лишь в контексте с человечеством, в конкретно-исторических условиях его существования и развития. Динамику ценностей мы могли увидеть в сопоставлении норм, характерных для различных цивилизаций. Так, для античной Греции высшей ценностью было гармоническое проявление всей полноты человеческой жизни, а для Египта – культ смерти, подготовке к которой подчинялась вся человеческая жизнь.

Ценности надиндивидуальны, они могут осознаваться или не осознаваться, либо осознаваться неадекватно. Но любой вариант осознания ценностей как субъективно желательного выступает в форме опенки. В отличие от истины оценка состоит не в достижении соответствия познания действительному положению вещей, а является осознанием вещей и их свойств как необходимых и важных для человека. Существует глубокое различие между объективным значением (значимостью) предмета и личностным смыслом, который эксплицируется субъектом в процессе оценивания. Поэтому в оценке может доминировать субъективный момент, объясняемый личностным характером осмысления мира. Несмотря на это различие, между истиной и ценностью существует неразрывная связь. Истинное знание может быть предметом оценивания, характеризоваться как ценность. В свою очередь, установить значимость мира явлений для человека можно лишь благодаря знанию о них.

Судить о значимости вещи – значит иметь представление о том, что она обладает необходимыми субъекту качествами. Ценности отражают реальную связь объекта с потребностями и интересами, устремлениями, целями, идеалами субъекта. Поэтому можно говорить о ценностных суждениях с точки зрения их истинности или ложности. Тем не менее независимо от того, основаны ценностные суждения на истинном знании или на предрассудке, на науке или суеверии, на жизненном опыте или его отсутствии, - они не перестают быть тем, что устанавливают, конституируют ценность. Различие истины и оценки обнаруживается и в способах их постижения, и в форме выражения, и в структурах сознания, участвующих в познавательном и ценностном процессе. Истина постигается путем ограничения субъективного, познание предполагает отвлечение от случайного и внешнего по отношению к исследуемому явлению. В истине мир раскрывается таким, каков он есть независимо от человека. Хотя момент субъективности в истине в принципе неустраним. Оценка же в качестве ведущего момента включает в себя субъективное начало, в ней раскрывается не свойство предмета как такового, а его значимость для человека (хотя знание и является предпосылкой для оценки.)

Существенно отличаются и формы выражения истины и оценки. Истина имеет форму рационального, логически непротиворечивого знания, раскрывающего законы природы, общества, сознания. Оценки обращены в сферу эмоций, побуждений, воли. Хотя оценки и включают в себя момент знания, однако это знание может иметь весьма смутную образную форму, быть мало доказательным, опираться на интуицию.

Ценности занимают господствующее положение в сфере искусства и религии, морали и права, политической и культурной жизни. Они не переводимы на язык научных понятий и зачастую облекаются в художественно-образную мифологическую или сакрализованно-религиозную форму.

Существенная особенность ценностного суждения состоит в том, что оно есть оценка или побуждение к действию через внутреннее состояние и прежде всего через эмоциональное переживание ценности. Если научное познание призвано максимально приблизиться к полному адекватному знанию, то ценностное отношение погружает нас в «царство смысла», мир значимостей.

В структуру оценки входят субъект, предмет и основание оценивания. Объективное содержание оценки определяется предметом. Поэтому оценка непосредственно связана с познанием, ибо, прежде чем судить о значимости предмета, необходимо знание о его объективных свойствах. Истинное, достоверное знание само по себе может быть основанием оценки.

Практическая полезность истины позволяет отождествить ее с благом. Однако широко известны негативные оценки истины: жалкая и низкая, жестокая и бесполезная и т. п. Блестящая психологическая характеристика отношения к истине дается Пушкиным: «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман». А в книге Екклезиаста истинное знание оценивается словами о том, что во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, тот умножает скорбь.

И это не случайно: научное познание абстрагируется от последствий, которое оно несет, и многие ученые отрицают связь науки и нравственности. В отличие от научного знания, ориентированного на бесстрастное объективное описание некоторой универсальной связи, оценка является пониманием смысла этой связи, интеллектуальным и эмоциональным осознанием и переживанием ее значимости. Парадокс оценочных суждений состоит в том, что знание не является препятствием для произвольной оценки явлении действительности. Если познавательные суждения интерсубъективны, не зависят от точек зрения, то оценочные суждения субъективны, имеют разные основания. Особенно часто с произвольными оценками мы встречаемся в суждениях об эстетических, политических, нравственных, мировоззренческих, идеологических ценностях.

Оценка результатов, методов и средств – неотъемлемый элемент процесса познания. Эта особенность объясняет несовпадение реальной ценности гипотез, концепций, открытий и их оценок научным сообществом, современниками. Существенной проблемой является и оценка научной значимости ошибочных представлений, гипотез. Если истинность знания определяется его отношением к объективной действительности, то его познавательная ценность устанавливается в процессе развития науки, значимостью влияния на познавательный процесс. Так, многие вненаучные концепции прошлого (астрология, алхимия, теория теплорода) оказали значительное влияние на становление современной науки. Эвристические возможности этих ложных представлений оказались значительно богаче их познавательного содержания.

Следует подчеркнуть, что и сами оценочные суждения могут быть предметом оценивания в категориях истинности или ложности, справедливости или несправедливости. Существуют классы оценочных суждений, квалифицируемых в понятиях истинности-ложности. Это суждения о произведениях искусства, политических программах и, конечно, о научной и иной информации. Большой класс оценочных суждений составляют те, которые характеризуются в категориях справедливости-несправедливости. Это оценки, касающиеся сферы политических, правовых, нравственных, эстетических отношений, поступков, деяний.

Существуют так называемые «описательно-оценочные утверждения». Они включают в себя как описание, имеющее истинностное значение, так и оценку, имеющую ценностное содержание. Многие решения суда можно квалифицировать как описательно-оценочные суждения. Таким образом, оценка включает в себя познавательный момент, требование истинности знания, но не сводится к нему. В свою очередь, знание может быть и основанием, и предметом оценки.

Существенное влияние на формирование оценки оказывает субъект оценивания: индивид, социальная группа, общество, человечество. Субъективен прежде всего отбор оснований оценки, объясняемый богатством потребностей, сложностью духовной жизни человека.

Любая оценка характеризует и предмет, и потребность субъекта оценивания. Но поскольку потребность представляет глубинную характеристику личности, постольку, оценивая то или иное явление, субъект выражает и свое отношение к нему, и свою потребность, т. е. свою сущностную характеристику. Отсюда наблюдаемая социологами вариативность оценок, которые могут быть истинными, т. е. адекватно выражающими объективную ценность предмета, и правдивыми, т. е. адекватно выражающими собственное мнение субъекта оценки. Они могут быть также правдивыми, но не истинными; истинными, но не правдивыми; неправдивыми и неистинными. Например, суждение о красоте пейзажа может быть истинным, но не правдивым, так как своим высказыванием индивид стремится навязать собеседнику мнение о себе как утонченной личности, но не о красоте пейзажа, к которому он безразличен.

В каждой оценке в качестве основания могут выступать разные стороны деятельности:

Ø   нормативный (соответствующий конкретной норме);

Ø   социокультурный (согласующийся с культурной специфичностью определенного общества);

Ø   профессиональный (соответствующий стандартам и правилам данной профессии);

Ø   операциональный (целесообразный набор и последовательность операции для достижения некоторой цели).

В каждом конкретном случае может использоваться одно из названных оснований либо их произвольное сочетание, что существенно меняет содержание оценки одного и того же явления.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В системе многообразных форм отношения человека к миру важное место занимает познание или приобретение знания об окружающем человека мире, его природе и структуре, закономерностях развития, а также о самом человеке и человеческом обществе.

Познание – это процесс получения человеком нового знания, открытие неизвестного ранее. Результативность познания достигается в первую очередь активной ролью человека в этом процессе, чем и вызвана необходимость его философского рассмотрения. Иными словами, речь идет о выяснении предпосылок и обстоятельств, условий продвижения к истине, овладением для этого необходимыми методами и понятиями.

Главная цель познания – достижение научной истины. Применительно к философии истина является не только целью познания, но и предметом исследования. Можно сказать, что понятие истины выражает сущность науки. Философы давно пытаются выработать такую теорию познания, которая позволила бы рассматривать его как процесс добывания научных истин. Основные противоречия на этом пути возникали в ходе противопоставления активности субъекта и возможности выработки им знания, соответствующего объективному реальному миру.

Истина есть процесс адекватного (верного, правильного) отражения действительности в сознании человека. Истина едина, но в ней выделяются объективный, абсолютный и относительный аспекты, которые в свою очередь можно рассматривать как относительно самостоятельные истины.

С истиной справедливо связывается самое благородное, возвышенное и значимое в процессе познания мира, человека, общества.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1.         Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Эра, 2003.

2.         Блинов А.Л.Аналитическая философия. Уфа: Гилем, 2000

3.         Вахтомин Н.К. Теория научного знания Иммануила Канта. М.: Наука, 1995.

4.         Данильян О.Г. Философия. М.: ЭКСМО, 2006.

5.         Жариков Е.С. Научный поиск. Логика научного исследования. М.: Инфра-М, 2000

6.         Ленин В.И. Полн. собр. соч.в 50 томах, т. 18. М.: Издательство политической литературы, 1975.

7.         Мамардашвили М.К. Стрела познания. М.: Гнозис, 1996.

8.         Микешина Л.А. Новые образы познания и реальности. М.: «РОСПЭН», 1997.

9.         Рабиндранат Тагор. Стихотворения. Рассказы. Гора. М.: Художественная литература, 1989

10.      Чудинов Э.М. Природа научной истины. М.: Рольф, 1999.

11.      Уемов А.И. Истина и пути ее познания. М.: Даирс, 2002.

[1] Р. Тагор. Рабиндранат Тагор. Стихотворения. Рассказы. Гора. М.: Художественная литература, 1989. С.361

[2] Данильян О.Г. Философия. М.: ЭКСМО, 2006. С.104

[3] А.Л. Блинов Аналитическая философия. Уфа: Гилем. 2000. С.108

[4] Там же С.110

[5] Там же С.110

[6] Уемов А. И. Истина и пути ее познания. М.: Даирс, 2002. С.86

[7] А.Л.Блинов Аналитическая философия. Уфа: Гилем. 2000. С.142

[8] Чудинов Э. М. Природа научной истины. М.: Рольф, 1999. С.201

[9] Там же С.204

[10] Ленин В. И. Полн. собр. соч.в 50 томах, т. 18. М.: Издательство политической литературы, 1975. С. 302

[11] Там же С. 124.

[12] Там же С. 329

[13] Там же С. 328

[14] Жариков Е. С. Научный поиск. Логика научного исследования. М.: Инфра-М, 2000. С. 241

[15] Там же.С.248

[16] Ленин В.И. Полн. собр. соч.в 50 томах, т. 18. М.: Издательство политической литературы, 1975. С. 328

[17] Мамардашвили М.К. Стрела познания. М.: Гнозис, 1996. С.52