Реферат: Русские православные монастыри

Реферат: Русские православные монастыри

Содержание

Введение

1. Русские православные монастыри: исторический аспект

2. Значение монастырей в жизни и культуре Руси

2.1 Архитектура монастырей

2.2 Живопись

2.3 Литература

Заключение

Список использованных источников

Введение

Св. Феофан Затворник пишет: "Иноки - это жертва Богу от общества, которое, предавая их Богу, из них составляет себе ограду".

В монастыре - неиссякаемый источник назидания для мирян.

На Руси монастыри имели большое значение как центры наук и распространители просвещения.

Наличие в стране монастырей есть выражение крепости и силы религиозно-нравственного духа народного.

Русский народ любил монастыри. Когда возникал новый монастырь, то русские люди начинали селиться около него, образовывая поселок, который вырастал иногда в большой город.

Сегодня, во время духовного возрождения России, укрепления православной веры, рассмотрение вопроса роли монастырей в жизни Руси является очень и очень актуальным.

Цель работы - рассказать о русских православных монастырях, раскрыть их роль в духовной, политической и экономической жизни Руси.

Структура работы: работа включает в себя введение, два пункта основной части, заключение, список литературы, использованной при написании.

1. Русские православные монастыри: исторический аспект

Первые монастыри появились на Руси тогда, когда монашество прошло уже длительный, в несколько веков, исторический путь от египетских пустынь до Палестины, Константинополя и Святой горы Афон, разработало правила подвижничества, оформленные в различных уставах, создало великую аскетическую литературу, испытало практикой различные формы устроения монашеской жизни. Новопросвещенным русским христианам предстояло вобрать, усвоить всю полноту и цельность аскетической традиции и вместе с тем выбрать из нее то, что наиболее соответствовало новым естественно-географическим и социально-культурным условиям, создать собственный аскетический идеал.

Сведений о монастырях и монашестве на Руси до первых известных по имени подвижников очень мало. Первые письменные упоминания о монастырях на Руси относятся к эпохе св. кн. Владимира Святославича (978 - 1015) и кн. Ярослава Владимировича (1019 - 1054). В "Слове о законе и благодати" митр. Киевского Илариона (ок.1037 - 1043) в Похвале кн. Владимиру говорится: "манастыреве на горах сташа, черноризьци явишася" Первые упоминаемые в источниках монастыри были основаны князьями или другими богатыми людьми, которые создавали их на свои средства, обеспечивали всем необходимым, обладали правом назначения настоятелей. Основателями древнейшего на Руси Киево-Печерского монастыря были преподобные Антоний и Феодосий Печерские[1].

Монастырей, основанных подвижниками, было немного. В целом в Киеве преобладали монастыри, созданные князьями. Об авторитете, который приобрело монашество уже во 2-й пол. ХI в., свидетельствует участие игуменов (или "всех игуменов") городских киевских монастырей в публичных акциях (встречах князей, княжеских похоронах, княжеских съездах, хлопотах об освобождении пленников и т.д.

Монастыри в начальный период были в основном городскими или располагались близ городов. В XI в. известно 19 монастырей, о некоторых из них сохранилось очень мало информации, иногда лишь краткие упоминания. В XI в. они создавались в основном в Южной Руси: в Чернигове, в Тмутаракани, Переславле, во Владимире Волынском и др. Однако были монастыри и в северо-восточных пределах; в Муроме (Муромский Спасский), в Суздале, в Ростове[2].

XII век был временем расцвета древнерусского монашества, монастыри основывались во всех крупных городах Руси. Известно более 50 монастырей, созданных в XII - нач. ХIII в. (до монгольского нашествия), даты основания еще 42 монастырей предположительно относятся к домонгольскому периоду. Некоторые из этих обителей были разрушены в 1240 г., но многие сохранились и умножали славу в следующих веках. В XII в.14 из 43 основанных в этом веке монастырей было создано в Новгороде. Одним из древнейших новгородских монастырей был Юрьев. Основание его преданием приписывается кн. Ярославу Мудрому, но самое раннее сохранившееся известие относится к 1119 г.

Монгольское нашествие прервало естественное течение монастырской жизни: многие монастыри были разрушены вместе с городами, многие пострадали от погрома и опустошения, не все монастыри XI - XIII вв. были впоследствии восстановлены. Возрождение монашества началось лишь со 2-й пол. - кон. XIV в. в результате деятельности свт. Алексия Московского и прп. Сергия Радонежского, что совпало с началом национального возрождения Руси, преодоления ордынского ига. За предшествующее столетие (2-я пол. XIII - 1-я пол. XIV в) сведений о монастырях очень мало, но значение монашества в духовной, нравственной и социальной жизни сохранялось во всей полноте.

Со 2-й пол. XIV в. характер монастырской жизни существенно изменился. Во-первых, было создано значительное число новых монастырей, основанных на общежительных принципах; общежительство часто вводилось и возобновлялось там, где оно отсутствовало или было существенно нарушено (напр., во псковском Снетогорском монастырe). Помимо внутреннего устройства изменился также характер связей с миром, возникли монастырские приходы. Во-вторых, изменилось местоположение новых монастырей, их естественно-географическая среда: стали преобладать пустыни, расположенные вдали от города, часто в лесистой или заболоченной труднодоступной местности. Наконец, в-третьих, основателями новых монастырей теперь гораздо чаще становились монахи-подвижники. Жизненный путь многих из них нередко сочетал пустынно-безмолвное отшельничество и пребывание в общежительном монастыре, устроителями и духовными наставниками которого они становились, когда вокруг их уединенных келий собиралось братство жаждавших спасения и духовного совершенства верующих. По прошествии ряда лет настоятель мог снова удалиться в пустынь, и тогда возникал новый монастырь.

Уже в этот период под влиянием внутренних и внешних факторов началось движение пустынножителей, мощный импульс которому дала деятельность прп. Сергия Радонежского, его учеников и последователей. Отшельничество подвижников, их жажда "отвержения мира", индивидуальные духовные устремления оказались в сопряжении с процессом внутреннего освоения земель Северо-Восточной Руси, окультуривания дикой природы, расчистки леса под пашню, освоения природных угодий и промыслов, прокладки дорог, открытия водных источников, изменения ландшафта страны с природного на антропогенный. В спорах исследователей прошлого и нынешнего века о том, какая колонизация была первичной - монастырская или крестьянская, неправильно был сформулирован вопрос либо - либо. Оба колонизационных потока дополняли друг друга, развивались в одинаковых направлениях. В.О. Ключевский так описывал этот процесс: вокруг пустынного монастыря образовывались мирские, крестьянские селения, которые вместе с иноческой братией составляли один приход, тянувший к монастырской церкви. Если монастырь исчезал, крестьянский приход вместе с монастырской церковью оставался. Движение пустынных монастырей было движением будущих сельских приходов, которые, притом в большинстве, были первыми в своей округе. Освоение дикой природы, рост заселенной территории и основание новых монастырей свидетельствовали о возрождении национальной жизни и в социальной, и в духовной сферах. Результаты этого процесса в XVII в. выразительно описал келарь Троице-Сергиева монастыря Симон (Азарьин). Сопоставляя современное ему состояние с временами прп. Сергия, он писал: "Пустыня тогда была непроходная, ныне же всем зримы окрест обители поля широкие, села и деревни многолюдные. Стези не быша тогда и непроходно бысть человеческими стопами, ныне же пути-дороги велия и проезды всякого чину людем, днем и нощию безпрестанно идущим. Много же тогда гадов и ползущих змиев являхуся ему (прп. Сергию) на устрашение безстрастному его житию; ныне же молитвами его окрест обители его за десять поприщь и вящщее ползущих ужев и змиев не бывает... Место тогда было безводно, и кроме источника, его же святый Сергий молитвою изведе, не бысть иныя воды под его обителию; ныне же... многи источницы явишася... Ныне же всем зримо есть и памятно, яко тогда суще в рощах тех и древес толико не бысть, елико ныне многолюдственное число человек в слободах на тех местех, идеже рощи велицыи были".

Монастырская колонизация этого времени развивалась в нескольких направлениях и была связана с внутренним освоением земель. Увеличение населения, как правило, сопровождалось ростом монастырей, и появление новых монастырей вызывало приток населения, т.е. процесс был двуединым. С кон. XIV в. активно осваивалась Вологодская земля, тесно связанная как с Поморьем (русским Севером), так и с центральной частью России - Замосковным краем. Вологодский у. был особым районом Центр. Поморья, районом ранней колонизации, приведшей к большой его заселенности. Одним из первых подвижников, пришедших сюда, был прп. Димитрий Прилуцкий, ученик прп. Сергия Радонежского.

Другим центром, из которого шел поток монастырской колонизации, был Кириллов Белозерский монастырь, основанный в 1397 г., а позже - Соловецкий монастырь. Колонизация Вологодского края началась, по преданию, еще в ХIII в. Ученики и сподвижники прп. Кирилла Белозерского продолжали ее.

Многочисленные пустыни, построенные монахами-отшельниками в XIV - XV вв. на севере России, в Заволжье, позволили позже этот район именовать "Северной Фиваидой", или "Русской Фиваидой на Севере". Пустынь возникала в отдаленной, ненаселенной, часто лесной местности, но постепенно могла превращаться в более крупный монастырь, местность вокруг которого постепенно заселялась. При этом пустынь могла иметь земельные владения и крестьян, что нарушало принцип "отвержения мира" в поисках безмолвия и уединенной жизни, т.к создавалась разветвленная система связей (хозяйственных, судебных и пр) с окружающим миром. Наименование "пустынь" сохраняет память о начальном периоде ее существования.

Согласно данным, полученным в ходе подготовки нового издания труда митр. Макария, во 2-й пол. XIII - 1-й пол. XV в. было основано 286 монастырей, а в период 1448 - 1589 гг. - 488 монастырей. Они были неодинаковы по своей величине и значению. Большинство монастырей, по мнению митр. Макария, были невелики: в них жили до 10 монахов; лишь в 10 монастырях число братии колебалось от 20 до 50. Утверждая, что "еще меньше" было монастырей с количеством монахов свыше 50, автор тем не менее называет 10 таких монастырей, а именно: Пафнутиев Боровский (до 95 иноков при жизни основателя), Иосифов Волоколамский (100 - 130), Данииловский Переяславский (см. Данилов Новый Переяславский монастырь) (55 - 70), Герасимов Болдинский (до 140 при жизни основателя), Александро-Свирский (59 - 86), Антониев Дымский (до 55), Корнилиев Комельский (до 90), Антониев Сийский (до 73), Кирилло-Белозерский, Троице-Сергиев (по сведениям иностранцев, в 1-й четв. XVI в. здесь было 300 иноков, а в конце - до 700, не считая слуг). Разумеется. К числу крупных монастырей можно отнести, например, Суздальский Покровский жен., в котором к началу XVII в. проживали 153 насельницы, к числу средних - Солотчинский муж. (количество насельников с кон. XVI до кон. XVII в. колебалось от 40 до 65).

Распространение пустынножительства и внедрение общежительных принципов сопровождались ростом монастырской земельной собственности и усилением экономической функции монастыря в общественной жизни (не только в освоении территории, но и в организации производства, в кредитовании крестьян). В исследованиях отмечается, что монастыри (прежде всего крупные) и архиерейские дома уже в XV в. добились экономического процветания, а в XVI - нач. XVII в. монастырское хозяйство отличалось большей устойчивостью, чем светское, оно было больше втянуто в товарно-денежные отношения, в монастырях скапливались значительные суммы денег. Крупнейшие монастыри того времени - Троице-Сергиев, Кирилло-Белозерский, Иосифо-Волоколамский, Соловецкий - играли ощутимую роль в общественном производстве, были сильными хозяйственными организмами и оказывали организующее влияние на хозяйственно-экономическую жизнь своей округи. В особенности это относится к Соловецкому монастырю - центру хозяйственной жизни Поморья, имевшему к тому же и большое стратегическое значение. Он достиг расцвета при игум. Филиппе (Колычеве), когда велись строительные работы, был заведен железоделательный промысел, усовершенствовано водоснабжение, техника кирпичного, мукомольного производства, способы приготовления кваса, улучшалось питание монахов и т.д. Монастырь имел не только промысловое, торговое, стратегическое, но также и культурное значение, его библиотека была одной из самых крупных и значительных не только на русском Севере, но и во всей России.

Разветвленная и систематическая хозяйственная деятельность монастырей, прежде всего наиболее крупных, рост монастырского землевладения, сосредоточение значительной судебно-административной власти и, как неизбежное следствие, возвращение в мирскую жизнь с ее тяжбами, распрями и т.д. приводили к деформации принципа "отвержения мира", нарушали монашеский обет нестяжания и послушания. Поскольку в XV - XVI вв. монастыри с неизбежностью были вовлечены в процесс социально-экономического роста и возрождения страны, сопровождаемого формированием государственности и народности, то социальные аспекты монашеского аскетизма выдвигались в этот период на первый план, а их обсуждение приобретало полемический характер и становилось предметом обсуждения на церковных Соборах (в 1503, 1531). Возникло "нестяжательство" как течение религиозной мысли (Вассиан Патрикеев, прп. Максим Грек, старец Артемий, анонимный автор Беседы Валаамских чудотворцев) и как монашеская практика ("безвотчинное" скитское подвижничество, импульс которому был дан прп. Нилом Сорским).

В XVI в. обилие монастырей и монахов бросалось в глаза современникам и удивляло иностранцев. "Монашествующих у них бесчисленное множество, - писал Дж. Флетчер в конце XVI в., - гораздо более, чем в других государствах, подвластных папе. Каждый город и значительная часть всей страны ими наполнены… все лучшие и приятнейшие места в государстве заняты обителями и монастырями… монашеская жизнь наиболее отстранена от притеснений и поборов, падающих на простой народ… Кроме того что монахи владеют поместьями (весьма значительными), они самые оборотливые купцы во всем государстве и торгуют всякого рода товарами".

Современные исследования выявили более 600 монастырей и пустынь, имевших крепостные дворы в кон. XVII - нач. XVIII в. Примерно столько же было монастырей и пустынь, не имевших крепостных.

Среди зафиксированных 600 монастырей, имевших крепостные дворы, 136 основаны в XVII в. Это мелкие и средние монастыри, имевшие до 100 дворов, иногда - до 10. К числу крупных, т.е. владевших крестьянскими дворами в количестве более 500, и крупнейших (более 1250) относятся в большей части лишь монастыри, создание которых связано с именем Патриарха Никона. Новоиерусалимский Воскресенский имел в 1678 г.586 крестьянских дворов, а в 1700 - 2465 дворов, Крестный, в Каргопольскому - 812 дворов в 1653-1661 гг., 910 дворов в 1700 г., Иверский - 2059 дворов в 1648 г. и 2302 в 1700 г.

Управление монастырями с 1649 г, осуществлял Монастырский приказ, созданный Соборным уложением 1649 г, Уложение означало новый важный этап той правительственной политики по отношению к монастырям, которая имела целью усиление контроля государства над монастырями и ограничение роста монастырской земельной собственности. Решения Соборов 80-х гг. XVI в. о запрете монастырям приобретать и получать в качестве вкладов родовые и выслуженные вотчины оказались неэффективными. Уложение 1649 г. категорически запрещало монастырям, а также Патриарху, митрополитам, архиепископам и епископам покупать, брать в заклад, принимать "по душам в вечной поминок" родовые, выслуженные и купленные вотчины. В случае нарушения запрета вотчина подвергалась конфискации. Усиление контроля со стороны государства проявилось и в том, что постановление о церковных и монастырских вотчинах исходило не от Собора, как прежде, но было внесено в качестве общегосударственного закона, хотя и содержало ссылки на мнения освященного и земского Соборов. По Уложению, монастыри лишались подавляющего большинства своих городских владений - торгово-ремесленных слобод и дворов на посадах, запрещалось иметь такие слободы и в будущем. Уложение внесло изменения и в сферу суда. До 1649 г. монастыри и население их вотчин были подсудны церковным, епископским судам, тем самым они освобождались от подсудности общегосударственным учреждениям. Теперь же для священнического и иноческого чина устанавливалась такая же, как для мирских людей, подсудность по недуховным делам Монастырскому приказу, который был государственным учреждением, возглавлялся, как и все приказы, окольничими и дьяками. В его ведении находился разбор гражданских и наименее важных уголовных дел в отношении всех духовных лиц вплоть до митрополитов, а также их людей и крестьян. За Церковью оставался лишь суд по церковным делам. Монастырский приказ осуществлял государственную финансовую политику в церковных и монастырских вотчинах, которые передавались в его ведение. Он распоряжался назначениями на должности настоятелей, келарей, строителей, казначеев, ведал и некоторыми духовными делами монашествующих. Монастырский приказ, деятельность которого вызывала недовольство и нарекания со стороны духовенства, существовал до Собора 1666-1667 г., ограничившего его полномочия, и в дек.1677 г. был упразднен. Русские монастыри и монашество в течение всего средневековья сочетали "отвержение мира" и служение миру. Главным было духовное служение, то "наполнение Вышнего мирах молитвами святых и праведников, о котором ок.1540 г. писал новгородский священник Св. Софии Агафон в предисловии к составленной им пасхалии на восьмую тысячу лет от сотворения мира. Монашеские идеалы оказывали влияние на формирование нравственного облика христианского общества. Социальное служение монастырей заключалось в благотворительности, странноприимстве, устройстве больниц, богаделен, помощи во время голода, кредитовании крестьян, т.е. в организации производственного процесса. В суровые военные годы крупные монастыри брали на себя функцию защиты от внешних врагов (Иосифо-Волоколамский, Троице-Сергиев, Соловецкий и др.). Монастыри в XI - XVII вв. были крупнейшими центрами культуры и духовного просвещения[3].

Монашество в России не только было тесно связано с разными сторонами жизни: оно было нормальным идеалом жизни, всеми принятым; оно было общим идеалом.

2. Значение монастырей в жизни и культуре Руси

2.1 Архитектура монастырей

Древнерусская монастырская архитектура - явление разноплановое, со сложной внутренней динамикой, не позволяющей привести многообразие форм к единым критериям оценки. Процесс сложения ансамбля монастыря порой занимал несколько столетий, поэтому в большинстве случаев не приходится говорить о выдержанном в едином стиле архитектурном решении. Однако, можно отметить некоторые общие типологические признаки в их застройке, планировке и композиции. Эти признаки обусловлены единством функционального назначения[4].

Возлагавшиеся на монастырь функции определили комплекс сооружений, куда входили постройки разнообразного назначения - культовые, хозяйственные, жилые, оборонительные, мемориальные.

Как правило, на первой стадии сложения монастыря, он обносился стеной. Даже деревянная ограда, отделяющая обитель от мира, делала монастырский комплекс подобным крепости или городу. Крепостные стены придавали ансамблю большую архитектурную целостность и смысловую значимость.

Конфигурация плана монастыря во многом определялась его месторасположением. Традиционно первоначальники останавливали свой выбор на холме в устье ручья при впадении его в речку. Подобный выбор места основания обители был обусловлен тем обстоятельством, что до середины XVII в. одной из важнейших функций монастыря как социального учреждения была военно-оборонительная.

Монастырские стены - крепостные укрепления - должны были соответствовать всем требованиям военного искусства. Согласуясь с ними, к XV в. в планировочной композиции монастырского ансамбля стали появляться элементы регулярности.

Монастыри XVI в. - Соловецкий, Новодевичий, Симонов, Кирилло-Белозерский - в основе своей планировочной структуры имели пятигранник, а план Пафнутиева-Боровского монастыря приближался к ромбовидным очертаниям. Геометрическая форма была продиктована не отвлеченными геометрическими фигурами, а исходила из архитектурных пропорциональных положений, которые были распространены среди каменных дел мастеров.

К концу XVII в. регулярность конфигурации плана крепости-монастыря стала традиционным приемом в русском зодчестве. Кирпичные стены Донского монастыря в Москве, построенные на рубеже XVII - XVIII вв., имеют в плане строго очерченный квадрат.

Крепостные башни, помимо той роли, которую они выполняли в качестве оборонительных сооружений, часто использовались для нужд монастырского хозяйства. В башнях устраивались кладовые, мастерские, разнообразные монастырские службы: поварские, квасовареные, прядильные. Во внешнем художественном облике крепостные башни являлись важными структурными элементами. Фиксируя конечные точки архитектурной композиции, башни поддерживают и завершают ритмику вертикальных акцентов монастырского ансамбля. Архитектурная композиция приобретает черты гармоничной завершенности.

Башни могли служить и проездными воротами в монастырь. Со стороны парадного подъезда устраивались главные - Святые - ворота, выделенные как архитектурно, так и расположением.

Стремление к большей геометричности и регулярности планировочной композиции обозначалось в монастырском строительстве на Руси значительно раньше, чем, например, в строительстве городов или крепостей. Объяснение этому факту нужно искать в символической трактовке монастыря-крепости как целостного ансамбля.

В зависимости от типа монастыря и его материального положения, келейная застройка могла быть различной. Обычно келейные корпуса располагались по периметру монастырских стен. Деревянные строения по мере роста достатка обители сменялись каменными. Каменные жилые корпуса в богатых и многолюдных монастырях могли быть двухэтажными с отдельным входом в каждую келью. Келейная застройка образовывала главный монастырский двор, посередине которого возводились основные сооружения монастыря.

Центральное место, и в архитектурном, и в идейном плане, занимал монастырский храм. Доминируя над всеми остальными сооружениями, он рассматривался как "земное небо или как око Божье". Тема большого храма с обширным внутренним пространством, обладающим особой "светлостью и звонностью" с начала XVI в. все чаще стала звучать в монастырской архитектуре.

Вторым по значению сооружением в комплексе монастырских построек являлась трапезная. Часто при основании обители в первую очередь возводили именно ее, руководствуясь бытовыми соображениями. Появление трапезной характеризовалось переходом к общежительному монастырскому уставу: трапезная - место для общего вкушения пищи, которая ассоциировалась с Тайной вечерей, т.е. имело символический смысл.

Одним из обязательных сооружений в монастырском комплексе была колокольня и звонница. Колокольный звон - один из важнейших атрибутов средневековой культуры - в монастырском быту имел особое значение. Тембр и характер звона, зависящие от подбора колоколов, служили отличительным признаком каждого монастыря.

По мере роста монастыря в нем появлялось все больше специальных служб: больницы, библиотеки, иконописные палаты, мельницы и разнообразные мастерские.

К монастырским постройкам мемориального характера можно отнести небольшие часовни надкладезные палатки. Возведение и посвящение подобных часовен связывалось с каким-либо значительным событием монастырской жизни.

В целом, на протяжении XVI в. сформировалась структура монастырского комплекса с архитектурно-композиционными приемами, повторяющимися с незначительными изменениями в последующем монастырском строительстве. Архитектурный ансамбль древнерусского монастыря выражал идею религиозного, культурного, военного и политического центра.

Русские монастыри представляют собой большое чудо. Религиозные обители - это красота, но не только в камне, но главное - в душах людей. Монастыри всегда были оплотом духовности русского народа, его силой.

2.2 Живопись

Христианские идеалы в средневековой Руси находили свое воплощение в различных формах культурной жизни той эпохи. Наиболее глубоким выразительным средством выражения идейного содержания христианского учения и веры всегда было и остается изобразительное искусство, и такой ее вид, как живопись[5].

Живопись появилась в России еще в X веке, вместе с христианством. Тех икон, которые были завезены и продолжали завозиться из Византии, не хватало. Стали возникать и собственные иконописные мастерские. На первых порах в них просто копировали греческие иконы, потом в работу мастеров начало проникать и новое качество.

Знаком наступающей зрелости стало появление разных местных школ иконной живописи. Уже в XII веке зародилась интересная и сильная новгородская школа, затем - псковская. Потом - владимиро-суздальская (а при ней особое положение заняла ярославская). Свои черты приобретала иконопись Русского Севера. Наконец, в XIV веке начался подъем школы московской.

Подъем этот не был случайным. Как московское княжество собирало вокруг себя русские земли и, воплотив идею единения, сбило их в могучее государство, ставшее в XVI веке Московским царством, так и московская школа иконописи соединила в себе все лучшее, то особенное, что созревало и обнаруживалось до сих пор, и окончательно разорвала пуповину, связывающую русское искусство с византийским.

История позаботилась об обстоятельствах, при которых этот разрыв оказался особенно наглядным. В конце XIV века на Руси, сначала в Новгороде, потом в Москве, работал художник Феофан, прибывший из Византии и потому прозванный Греком (совсем как два века спустя в Испании Доменико Теотокопули был прозван Эль Греко). Живопись этого замечательного мастера произвела сильное впечатление мощной, немного мрачной страстью и виртуозным, раскованным мастерством. Она оказала влияние на русских художников, в том числе и на молодого Андрея Рублева, которому было суждено ограничить влияние своего великого предшественника и противопоставить ему собственное искусство. Дело заключалось не столько в разнице между темпераментным Феофаном Греком и умиротворенным Андреем Рублевым, но еще больше в разнице между традицией византийского искусства и традицией искусства русского, которое вступило в пору своей зрелости, в свой поистине золотой век. Появилась почва для прихода очень большого художника, национального гения. И тот пришел.

Об Андрее Рублеве известно мало. Даже дата его рождения устанавливается весьма приблизительно, по косвенным данным. Среди таких данных - дата смерти: 29 января 1430 года. Дата точная, она была высечена на плите кладбища Спасо-Андроникова монастыря. Правда, плита давно утрачена, но надпись была скопирована надежным человеком и ей можно доверять. А так как известно, что художник умер в преклонном возрасте, то можно предположить, что появился он на свет в промежутке между 1360 и 1370 годами.

Родился он, очевидно, в средней полосе России, и вероятнее всего в Московском княжестве. Тогда люди не были склонны к перемене мест и делали это лишь в крайних обстоятельствах. Тем более люди простые, а его фамилия позволяет предположить, что он происходил из ремесленников: рубель - это инструмент для накатки кож.

К делу тогда начинали приучать очень рано. Подростком или юношей, то есть в 1370-х или 1380-х годах, он стал обучаться иконописному ремеслу. Где, у кого - неизвестно. Ничего не известно и про начало его работы - где, когда, с кем...

Лишь к 1405 году относится первое упоминание о нем в летописи. Собственно, даже не о нем самом, а о событии - весной этого года был расписан только что построенный Благовещенский собор в Московском Кремле, и расписывали его Феофан Грек, Прохор-старец с Городца и чернец Андрей Рублев.

Из этого следует, что он уже успел стать чернецом, монахом. Возможно, что это произошло в Троицком монастыре, при настоятеле Никоне Радонежском, ученике и преемнике Сергия Радонежского; у Никона, как осторожно предполагают, он мог быть в послушниках. Он даже мог еще застать здесь и самого Сергия, который скончался в 1392 году. Впоследствии же он обитал в другом монастыре - том самом Спасо-Андрониковом, в котором и закончил свою жизнь.

Из этого следует также, что известное всем имя Андрей - монашеское, а не данное ему при крещении.

Еще из этого следует, что к 1405 году он уже преуспел. Иначе его не упомянули бы, хоть и последним, вместе с прославленным Феофаном Греком и престарелым Прохором. Не исключено, что Феофан знал его и до того, иначе бы не взял с собой, да еще на серьезную работу.

Второе летописное упоминание об Андрее Рублеве относится к 1408 году, когда он вместе с иконником Данилой (Даниилом Черным) начал росписи в Успенском соборе во Владимире. Есть даже точная дата начала работ: 25 мая. Расписывать храм всегда начинали в конце весны, когда воздух внутри становился теплее и суше. Успенский собор был старый, прежние росписи погибли еще в 1238 году, во время нашествия татаро-монголов. Кроме росписей, Андрей Рублев исполнял еще и иконы для иконостаса в этом соборе - одну самостоятельно, а шесть с помощниками. Прошло всего три года, а у него уже есть помощники, ученики. Правда, он и сейчас упомянут вторым. Это позволяет предполагать, что старше был Даниил Черный, родившийся около 1360 года.

На самом же деле он уже стал первым - впервые выступал как носитель собственного, самостоятельного мировоззрения и стиля, окончательно разойдясь с византийской традицией. Росписи Успенского собора - единственные сохранившиеся из исполненных им - обнаруживают это расхождение с удивительной наглядностью. Истый византиец, Феофан Грек видел в Иисусе Христе грозного и неподкупного Судию, который выносит приговор людям, а те в ужасе дожидаются приговора, вознося молитвы о прощении - молитвы, которые его не поколеблют. Иисус Христос Андрея Рублева сострадает людям, и те это чувствуют. В сцене Страшного суда они испытывают не страх перед наказанием, а надежду на прощение и веру в то, что грядущее блаженство их не обойдет.

Три замечательные иконы - свидетельство полного расцвета таланта и мастерства художника - скорее всего относятся к началу 1410-х годов. С ними связана еще одна загадка. Их нашли в заброшенном дровяном сарае в Звенигороде. Иконы должны были входить в иконостас какого-то довольно большого храма (это можно ориентировочно вычислить по их величине). Однако ни одна из окрестных церквей не соответствует нужным размерам: ни Успенский собор на Городке (близ которого и находился сарай), ни собор Саввино-Сторожевского монастыря. Их условно так и назвали "Звенигородский чин".

Это три полуфигурные иконы: "Спас", "Апостол Михаил", "Апостол Павел". Время и людское равнодушие не пощадили их. Особенно пострадал "Спас", на доске которого осталось не более пятой части живописи - правда, самой драгоценной части. Это лицо Иисуса Христа, настоящий "русский Спас" - мягкие славянские черты, спокойный и внимательный взгляд Спасителя, как бы стремящегося понять того, кто обращается к нему.

В середине 1420-х годов Андрей Рублев, снова вместе с Даниилом Черным, руководил работами в Троицком соборе Троице-Сергиева монастыря. Росписи погибли. Что же касается икон, то в них впервые начинает ощущаться старость обоих художников, приближавшихся к завершению своего жизненного пути. Андрей Рублев еще успел поработать над росписями в Спасском соборе Спасо-Андроникова монастыря. Правда, и от них ничего не осталось. К тому надо добавить, что некоторые миниатюры рукописного "Евангелия Хитрово" (называемого так по имени его позднего владельца, Богдана Хитрово), обнаруживают удивительное сходство со стилем рублевских икон. Поэтому не исключено, что он занимался и книжной миниатюрой. В том не было бы ничего необычного. К типу художника, специализирующегося в какой-то одной узкой области, нас приучило более позднее время. Во времена Андрея Рублева художник мог одинаково успешно заниматься и станковой живописью (то есть иконой), и монументальной, и миниатюрой.

Все же главным для него была икона. Может быть, это сказано слишком категорично: ведь из всех его настенных росписей сохранилась только одна. Но именно в иконе он достиг недосягаемых вершин. Очевидно, работа над иконой в тишине монашеской кельи более подходила его характеру тихого созерцателя, склонного к сосредоточенной самоуглубленности, чем работа на лесах под сводами храма, в неизбежном соседстве с другими людьми, занятыми своими делами. Именно в иконе легче всего было обнаружиться новаторству русской живописи - ее силе и особости.

В иконе сконцентрировались высшие успехи золотого века русской живописи, в том числе и успехи самого Андрея Рублева, определившего собою этот век. В иконе претворились и его собственные высшие достижения. В самом деле, случись такое несчастье, что до нас не дошло бы ничего из созданного им, кроме одной-единственной иконы, - мы все равно признали бы в нем гения.

2.3 Литература

Монашество на Руси строилось на византийских традициях. Став христианской, Россия естественно унаследовала монашество. Но оно получило в России новый облик, еще более увеличивающий его удельный вес. По сравнению с Византией Россия имела своеобразное преимущество: она не имела культурного прошлого. Потому смогла Россия стать всецело, насквозь христианской - что непредставимо было для Византии в ее целом, отягощенной громадным наследием языческой древности. Один пример покажет нам разительный контраст. Во времена Иоанна Грозного огромное начинание организовано было митрополитом Макарием: собрать и объединить все "чтомые на Руси книги". Протекли многие десятилетия, пока не были торжественно положены, как великие святыни, три списка - 12 гигантских фолиантов - один в Софийский собор Великого Новгорода, один в Успенский собор в Москве и один в Царский дворец. Действительно, все "на Руси чтомые книги" были тут собраны - и все они были религиозные! Почему так? Потому, что иной литературы, помимо религиозной, не знала Россия. Светских книг не было. Светским был только фольклор - и то лишь частично, будучи тоже под значительным влиянием Церкви.

Русская письменность начинается с христианства. Первые книги и грамота явились в церковной жизни, вероятно, еще до Владимира Святого, так как уже были написаны договоры Олега и Игоря с греками. Первые книги были богослужебные и церковно-поучительные и писанные на старославянском языке, ставшем церковным. С течением времени количество этих произведений все возрастало: в древнюю Русь приходили новые труды письменности южнославянской, затем появляются и собственные труды. Кроме книг священных и богослужебных, на Руси являются сочинения святых отцов и учителей вселенской и Православной церкви, - является, таким образом, все бесценное богатство христианского ума, таланта. Книги эти были чужие по своему происхождению, но, кажется, нигде в мире не получили они такого распространения и не встретили такого внимания в народе, как у нас на Руси.

Новопросвещенный народ славяно-русский возлюбил эти книги всею душой и беззаветно предался их просветительному влиянию и нравственному водительству. Библия стала родною, домашнею книгой русского человека. Ее и прочие "божественные" книги народ списывал во множестве экземпляров, с благоговейным прилежанием упивался чтением их, приспособлял содержание их к своему пониманию, пользовался ими как достовернейшим, непререкаемым источником всяких благопотребных знаний и как незаменимым педагогическим пособием.

А книги эти заключали в себе ведь всю сумму православного христианского просвещения; они сразу и так неизмеримо много давали еще ничего не имевшему народу русскому, в такую высокую, именно небесную мудрость посвящали они этот, еще ничем не тронутый, сильный и молодой народ. Это православное христианское просвещение принесло в себе для мира славянского первое условие правильного развития и всестороннего образования; оно созидало у нас на Руси начало всякого знания, даровало нам ту философию Православного христианства, которая одна только и может составить правильный, прочный фундамент вообще человеческого просвещения и всякого земного прогресса[6].

В монастырях в конце X века зародился и такой, специфический литературный жанр, как летописание. Первым летописным сводом Древней Руси был Киевский летописный свод 996 - 997 годов. Позднее он перерабатывался и вошел в состав древнейшего Киевского свода, который велся при храме св. Софии по повелению кн. Ярослава Мудрого. Этот свод впоследствии также многократно перерабатывался и переписывался иноками Киево-Печерского монастыря, пока не принял окончательный вид и стал называться "Повестью временных лет".

Эта дошедшая до нас летопись излагает события русской истории до 10-х годов XII века. Ее первая редакция была составлена около 1113 года Нестором, монахом Киево-Печерского монастыря. Ее вторая редакция относится к 1116 году и была составлена Сильвестром, игуменом Киевского Выдубицкого монастыря, для кн. Владимира Мономаха.

Большинство монастырей были крупными культурными центрами, сокровищницами книжных богатств не только русского православия, но и всего христианского мира. В 1653 г. по поручению Патриарха Никона была составлена "Опись книгам, в степенных монастырях находившимся", необходимая для развития печатного дела и исправления книг.

Она позволяет судить о том, какие монастыри к сер. XVII в. были самыми крупными хранителями книг и тем самым имели огромное значение в деле духовного просвещения. Опись включает 39 монастырей: Троице-Сергиев, Чудов, Новоспасский, Кирилло-Белозерский, Боровский Пафнутиев, Нижегородский Печерский, Суздальский Спасо-Евфимиев, Симонов, Ростовский Богоявленский, Вологодский Корнилиев, Кашинский Калязин, Вологодские Спасо-Каменный и Прилуцкий, Переславский Никитский, Ростовский Борисоглебский, Московский Богоявленский, костромские Ипатский и Богоявленский, Владимирский Рождественский, Вологодский Павло-Обдорский, Переславль-Залесский Даниловский, Псковский Печерский, Новгородские Хутынский и Антониев, Переславль-Залесский Горицкий, Свияжский Богородицкий, Казанский Преображенский, Волоколамский Иосифов, Ярославский Спасский, Угрешский Никольский, Белозерский Ферапонтов, Переславль-Рязанский Спасский, Новгородский Тихвинский, Желтоводский Троицкий, Новгородский Духовский, Вологодский Глушицкий.

Опись не была полной, включала лишь те монастыри, которые подали сведения. Всего в ней перечислено 2672 книги, чем далеко не исчерпываются богатства древнерусской книжности. Книжные фонды многих монастырей до наших дней сохраняются в архивах и библиотеках.

Заключение

Итак, в работе мы рассказали о русских православных монастырях, раскрыли их роль в духовной, политической и экономической жизни Руси.

Русские монастыри представляют собой большое чудо.

Религиозные обители - это красота, но не только в камне, но главное - в душах людей.

Монастыри всегда были оплотом духовности русского народа, его силой.

Монастыри и монашество в средневековой Руси имели большое значение для развития страны.

Монашество помогало распространению христианства и окончательному падению язычества, укреплению централизованного государства, хозяйственному развитию.

Монастыри влияли на духовное и нравственное состояние общества.

Монастыри были центром духовного просвещения, образования и культуры.

Сегодня монастырская жизнь на Руси возрождается.

На территории Вологодской области, например, действуют: Спасо-Прилуцкий Димитриев мужской монастырь, Кирилло-Белозерский мужской монастырь, Павло-Обнорский мужской монастырь, Ферапонтов мужской монастырь, Горицкий женский монастырь.

Хочется верить, что очень скоро монастыри станут такими же центрами духовности, культуры и просвещения, какими они были на Руси.

Список использованных источников

1.         Аверинцев С.С. Крещение Руси и путь русской культуры. - М.: Наука, 1990.

2.         Гладкая М. Символы в камне // Владимир. Литературно-художественный и краеведческий сборник. - Владимир: Золотые ворота, 1995.

3.         Клибанов А.И. Русское православие: вехи истории. - М.: Просвещение, 1989.

4.         Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. - М.: Знание, 1994.

5.         Мень А. История религии. В поисках Пути, Истины и Жизни. - М.: Московский институт развития образовательных систем. 1994.

6.         Мень А. Православное богослужение. Таинство. Слово и образ. - М.: Слово. 1991.

7.         Рыбаков Б.А. Из истории культуры Древней Руси. - М.: Изд-во МГУ, 1984.

8.         Св. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. - М.: Братство святителя Алексия, 1992.

9.         Тальберг Н.Д. Святая Русь. - СПб.: Изд-во им.А.С. Суворина, 1992.

[1] Гладкая М. Символы в камне // Владимир. Литературно-художественный и краеведческий сборник. – Владимир, 1995.

[2] Клибанов А.И. Русское православие: вехи истории. – М., 1989.

[3] Мень А. История религии. В поисках Пути, Истины и Жизни. – М., 1994.

[4] Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. – М., 1994.

[5] Тальберг Н.Д. Святая Русь. – СПб., 1992.

[6] Св. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. – М., 1992.